– Но почему?! – стонет Мокша. – Через болото нырять трудно! Межмирье, потом тоннель, потом летишь еще кучу времени. А тут совсем просто! Раз – и сразу в Межгрядье! Каких бы закладок мы отсюда ни принесли! Может, и за Вторую гряду смогли бы нырять!
Сказав это, Мокша осекается. Лицо Митяя делается упрямым. Таким Мокша редко когда его видел.
– Нет, – повторяет Митяй. – Нет значит нет. И все. Окончен разговор.
– Ну почему? Скажи: по-че-му? – чуть не плачет Мокша.
– А без почему! Просто нельзя! Раз двушка не разрешила – значит, точка! Один раз взяли уже… яблоко…
Мокшу такой ответ не устраивает. Ему мучительно хочется оказаться на спине у крылатого змея. Он даже представил, какое сделает себе седло. Узкое, полулежачее, сильно накрененное вперед. Другое для змея не подойдет. А он, Мокша, будет носиться туда-сюда и проносить в наш мир закладки – не те, за которыми посылают, а те, что действительно нужны нашему миру, чтобы он стал мудрее, добрее.
– Так это ведь не яблоко! Это совсем другое! – молит Мокша.
– Перестань! – обрывает его Митяй. – Только что чудо тебе показали, дыру, которую ты сделал, заштопали – а у тебя радости никакой! Тебя за Вторую гряду пусти – так ты и там… Эй, Мокша, чего с тобой? Ты меня слышишь? – Митяй замолкает. Пристально всматривается в Мокшу. Лицо его из сурового становится сопереживающим. – Слушай, да ты совсем сварился, а еще назад добираться!.. Фаддей, Кика! Берем кожи! Пора возвращаться!
Обратный путь Мокша запоминает плохо. Он куда-то ползет, мычит, размахивает руками. Его поддерживают под руки, тащат. Потом вдруг становится прохладно и свежо. Его окунают в озеро. Он жадно глотает воду, до тех пор глотает, пока не начинает казаться, что в животе у него перекатывается холодный тяжелый шар. Наконец Мокшу дотаскивают до пега и привязывают к седлу.
Мокша вяло лежит на шее у Стрелы, слишком слабый, чтобы что-то хотеть и чему-то удивляться. Перед глазами у него крылатый змей. Глупо! Все очень глупо! К чему лететь через тоннель, когда существуют крылатые змеи?!
Глава седьмая. Грибница
В сущности, все, что делает каждый без исключения человек – и не только человек, а лягушка, цветок, птица, зверь, вообще все живое, – это кричит: «Я здесь! Я существую! Любите меня хоть кто-нибудь!»
Гай растопил камин и стоял у огня, подбрасывая поленья. Подкармливаемый огонь поначалу вел себя как трусливая собачка – пугался, затихал и отбегал от каждого нового полена в сторону, но вскоре раздухарился и только покрякивал, проглатывая дрова.
– Значит, серые скрученные штуки, похожие на канаты, – это просто гриб с двушки? – спросил Белдо.
– Грибница! – уточнил Гай. – Отдельный гриб для грибницы – это тьфу. Вы вообще представляете себе размеры грибниц, Лев? Опенок темный, например. Размер грибницы – шестьсот гектаров, вес – десятки тонн, возраст – до десяти тысяч лет. А эта грибница с двушки! В толще земли она похожа на огромную