Алекс был непривычно молчалив, помогая мне с пакетами. Никаких тебе шуточек, даже ухмылки. Лицо его было серьёзным, и он также старался не смотреть на меня, как и я на него. Я впустила его в квартиру и показала куда всё поставить. Краем глаза заметила, как он заглянул в пакет с трусиками, но тут же отпрянул, будто обжёгшись.
– Сегодня ты больше не понадобишься, – бросила я, выкладывая еду на стол, и тут же услышала, как хлопнула входная дверь.
***
Я откинулась на подушки, тяжело дыша и всё ещё ощущая пульсацию внизу. Сегодня Павел постарался. Или может всё дело было в том, что мы не виделись почти две недели и я успела соскучиться? Обычно секс с ним был чуть выше среднего, но сейчас он сделал всё, чтобы я получила удовольствие.
– Было хорошо, – мой голос охрип от жажды, и я потянулась к бутылке воды у кровати. Карие глаза Павла блуждали по моему обнажённому телу, заставляя чувствовать неловкость. Я попыталась прикрыться простынёй, но он помешал мне, стащив её на пол. Его пальцы нежно касались моей кожи, вызывая мурашки. Он поцеловал моё плечо, ключицу, перешёл к шее и нашёл губы.
– Моя отрада, – прошептал Павел, вызвав у меня улыбку. Это милое прозвище я часто слышала от него. – Я рад, что смог угодить тебе.
– Откуда в тебе сегодня такой пыл?
– Просто захотел сделать тебе приятное.
– Ты останешься? – я взглянула на часы, показывающие половину двенадцатого. Но судя по поникшему взгляду, уже поняла ответ.
– Сегодня никак не могу. И так выкрал всего несколько часов.
Я посмотрела на него самым жалостливым взглядом, провела рукой по седеющим волосам.
– Всегда в делах… без тебя ужасно скучно. Раньше мы хотя бы ходили куда-нибудь, ты рассказывал мне чем отличается Моне от Ван Гога, а Пастернак от Бродского. Помнишь?
Он рассмеялся и, перехватив мою руку, поцеловал запястье.
– А как же Алиса? Вы же с ней подруги. Возьми её на какую-нибудь выставку или в театр.
– Паша, ну где Алиса и где театр? Её больше интересует, в каком баре лучше делают Апероль Шприц. И она никогда не прочитает наизусть Шекспира, как это делаешь ты.
– Как радует отца на склоне дней наследников отвага молодая, так, красотой и славою твоей любуюсь я, бесславно увядая.*
Я засмеялась. Мне нравилось, когда Павел декларировал стихи, будто посвящая их мне. При этом я чувствовала себя «прекрасной дамой», которая вдохновляет поэтов и художников.
То, что он человек другого поколения, который годился мне в отцы, было одним из плюсов. Павел знал, как угодить, как ухаживать, как сделать приятное, даже не прибегая к физической близости. Он так изучающе смотрел на меня, запоминая каждую черту лица, как никогда не посмотрит молодой любовник. В его глазах читалась нежность, спокойствие и ещё что-то едва уловимое. Грусть? Печаль?
– Что