Разговор о Бермудском треугольнике немного расхолаживает Кармелу. Неужели Манделя в конце жизни начали интересовать все эти эзотерические выдумки?
Кармела размышляет, засунув руки в карманы халата.
«Возможно, загадка – это не Кроатоан, а сам Карлос Мандель…»
Однако в единственной настоящей тайне Манделя нет ничего таинственного: он провел свои последние четыре года в одиночестве, время от времени ложился в частную психиатрическую клинику под Мадридом, отказался принимать журналистов и отвечать на звонки, погрузился в глубокую депрессию, а в конце концов повесился на проводе под крышей своего дома в горах.
Прошло уже два года после его смерти – возможно, трагической, но никак не таинственной. Да и сама жизнь Манделя не являлась таинственной: только захватывающей, в чем-то аморальной. Студент-зоолог в университете Комплутенсе, диссертация в Дейвисе (Калифорния), ученик Э. О. Уилсона. Среди специалистов-этологов знаменит своей теорией взаимоповедения, с помощью которой Мандель пытался доказать, что поведение перепончатокрылых, таких как пчелы и муравьи, циклически и математически обусловлено поведением окружающих их особей. Однако эта теория осталась недоказанной, слишком много в ней было погрешностей. Бо́льшую известность среди широкой публики снискала его книга «Обусловленная свобода», бестселлер в жанре нон-фикшен, в которой Мандель отстаивал теорию, что человеческие существа, будучи высокоразвитыми высшими приматами, не только обладают свободой, но должны еще и «прожить свободу».
Свободу принимать решения, хотеть, думать, действовать.
Жизнь самого Манделя являлась образчиком этой «прожитой свободы»: как можно дальше налево – открытый фашист, водящий дружбу с неонацистами; на правом краю – революционер, коммунист и даже анархист с неопределенной сексуальной ориентацией (Кармеле смутно помнится, что последним его любовником был художник Николас Рейноса). В Дейвисе у Манделя была связь с наркоманкой, впоследствии умершей от передозировки; потом, в Испании, – с четырнадцатилетней аргентинкой Фатимой Кройер, дочерью фотографа, помогавшего оформлять его «Обусловленную свободу». Эти романы давали благопристойным гражданам поводы перемыть ему косточки. Невозможно отрицать и пристрастия Манделя к отбросам общества, жестоким группировкам, которые в глазах ученого олицетворяли «человеческую свободу». Но если разобраться, не являлось ли все это гранями одного камня, разноцветными фрагментами, которые при рассмотрении в правильном калейдоскопе должны выстроиться в уникальную и гармоничную фигуру?
Свобода жить. Выбирать.
В этот момент Кармела вспоминает слова Манделя, сказанные в его