Но победили мы в войне,
Их жены ждали у порога
Но повстречались, лишь во сне.
В России были, были патриоты,
За Родину не жаль и жизнь отдать,
Цари бывали идиоты,
Но люди гибли за Россию-мать.
История оставила уроки,
Потомкам – вам ученикам,
Но где же памятник высокий,
Погибшим смелым штрафникам?
Забылось время то лихое,
Террор безвинных кулаков,
Их записали, как изгоев,
Как осуждённых подлецов.
2015
Вспомни, друг, лейтенантские годы,
Сил немерено, всё впереди,
Но проходят свой курс пароходы,
Остаётся та жизнь позади.
Только память ту быль возвращает,
Все богатства хранятся в душе,
Офицерская честь не сгорает,
Это кредо и наше клише.
Не по ровной дорожке шагали,
И у каждого жизнь своя,
Только совесть и честь не роняли,
Мать Россия на всех нас одна.
Володе Мшукову, майору в отставке, начальнику связи полка Дальней авиации, тяжелых бомбардировщиков.
Перестал народ смеяться,
Анекдотики травить,
Стал серьёзней улыбаться,
По делам быстрей ходить,
Жили плохо, но надёжно,
Обеспечен был паёк,
Не работать невозможно,
Тунеядцам светил срок.
На работу в девять ровно,
А с работы в пять ноль-ноль,
Но работали условно,
Хоть над каждым был контроль.
На собрание ходили,
Поднимали руки «ЗА»,
Всем за преданность платили,
И ругались за глаза.
Пили много, веселились,
И стыдил нас профсоюз,
Жили вольно, не крестились,
Был безбожным наш Союз.
А теперь всё стало можно,
Хочешь – пей и не трудись,
Ходи в церковь осторожно
До упаду там крестись.
Хочешь – будь богатым подлым,
Хочешь – честным и бомжом,
Тощим, пьяным и голодным,
По щелям живи ужом.
Не воруй, брат, понемножку,
Тебя схватят опера,
Эту мелкую рыбёшку,
Закрывают в лагеря.
Крупный вор теперь в почёте,
Кто страну обворовал,
Бизнесмен успешный вроде –
Вроде он и не украл.
Обывателю России
Как-то в общем всё равно,
Кто из них собой красивей,
Все они одно дерьмо.
1995
На теле выросла короста,
Её убьёт одеколон.
А Чингисхан был крохотного роста,
Чуть выше был Наполеон.
И невысок был душка Сталин,
И невысок был голубой Ежов,
Но все характером из стали,
И наломали много дров.
Какого роста был Япончик,
Какого роста был Махно,
Любимый их одеколончик,
Нам как-то, в общем, всё равно.
Но есть на