Жизнь Густава Адольфа обрывается в бою, как и положено конунгу. Ранним туманным утром 16 ноября 1632 года он атакует при Лютцене позиции имперских войск, которые теперь возглавляет Валленштейн – удачливый авантюрист, не чуждый величественных замыслов, с непреклонной верой в свою «счастливую звезду». В первой же рукопашной схватке двух конниц Густав Адольф получает пистолетную пулю и падает наземь, пронзённый ударами нескольких шпаг. Над умирающим воином в роскошных доспехах склоняется австрийский кирасир.
– Кто вы?
– Я был шведским королём, – доносится в ответ предсмертный хрип.
Смерть Густава Адольфа скрывают от шведских солдат. Противники весь день не уступают друг другу своих позиций, но по окончании сражения Валленштейн, тоже получивший ранение, уходит из Саксонии, чем даёт повод считать себя побеждённым.
В 1648 году воюющие страны заключают Вестфальский мир, который кладёт конец тридцатилетней бойне. Швеция приобретает Померанию, часть Бранденбурга, острова Рюген и Готланд, а также Висмар, Бремен, Верден и входит в число государств – вершителей судеб Европы. Среди её трофеев также – захваченный в Праге Codex argenteus («Серебряный кодекс»), драгоценный манускрипт VI века с евангельскими текстами на готском языке в переводе Ульфилы.
Полному господству шведов на Балтике мешает Речь Посполитая, которая владеет изрядным куском южнобалтийского побережья. И «молчаливый король» Карл X Густав (1654—1660) устремляется в самое её сердце, предвосхищая польскую эпопею своего внука Карла XII. Шведы трижды берут Варшаву и заставляют польский сейм признать Литву частью Швеции. Наметившийся раздел Речи Посполитой срывает царь Алексей Михайлович, вторгшийся с большим войском в Лифляндию и Эстляндию. Но осада Риги кончается неудачей, и отец Петра I вынужден признать за Швецией все её приобретения в Прибалтике. Балтийскому морю ещё долгие годы суждено оставаться «шведским озером».
В начале XVIII века на мировой сцене появляется «последний викинг» шведской истории – Карл XII. Этот сухопутнейший из шведов, ступивший на корабль всего два раза в жизни, тем не менее, носил в своей душе образ моря: его замыслы были огромны, словно эта великая стихия, а стремления не знали границ. Под синим солдатским мундиром с начищенными до блеска металлическими пуговицами билось сердце викинга. Как и его предки, Карл переносил невзгоды не унывая, в опасностях и лишениях сохранял присутствие духа и был равно готов на погибель, и на счастье.
С детства Карла окружала атмосфера героических преданий. Изо всех родов и жанров литературы он отдавал предпочтение героическим сагам о деяниях викингов. Уже будучи семи лет от роду, он выражал желание поручить царствование брату, чтобы самому странствовать с дружиной по свету. Любовь к древним преданиям не угасла в нём с возрастом. Перед Полтавским сражением, когда ранение в ногу приковало его к постели, он, дабы развлечься,