Над задним двором Валишей сгустились летние сумерки, и сын-подросток тети Галы настроил технику и колонки. Заиграла музыка в стиле лаунж. Родственники окружили несколько садовых столиков у задней стены дома и сильно нервничали, как на экзамене: так уж получилось, что никто из них не любил публичных выступлений, и никто из них не мог похвастаться выдающимися вокальными данными. Сегодня съехались почти все, кого Гафальд хотел видеть, кроме Амелии – его бывшей жены, матери Мелии.
Когда неловкая пауза затянулась, Мелия чертыхнулась и первой вышла с микрофоном и стала покачиваться из стороны в сторону: играла лирическая баллада времен молодости Гафальда, которую он часто напевал под нос в ее детстве. Мелия встретилась глазами с Гафальдом. Он сидел в первых рядах на плетеном стуле, положив руки сверху своего чуть округлившегося живота и довольно улыбался. В его глазах плясали игривые огоньки, а улыбка подчеркивала круглые румяные скулы.
Мелия немного с запозданием вошла в начало первого куплета, но старалась не думать о качестве своего вокала – только лишь о том, чтобы вложить в свое пение душу и чтобы отец, конечно же, это почувствовал.
На припеве она закрыла глаза, чтобы лучше чувствовать ритм, но в следующем за ним гитарном проигрыше пришло тупое осознание – ее голос был слишком низок для всей песни в целом: вот почему она не вытягивала практически ни одну строчку. С этим настроением она допела все остальное, а после песни подошла и обняла отца. Он радостно похлопал ее по спине.
Мелия зашла в дом, чтобы налить себе стакан воды. На кухне ее уже поджидали все родственники из Старого Города с недовольными лицами.
– Что, черт возьми, такое с вами, ребята? – спросила тетя Эорелия, – Это Гафальд придумал, или вы? Мы на такое не подписывались.
Мелия звонко поставила стакан на кухонную столешницу:
– Да, это он придумал. И настаивал, что никто не обязан в этом участвовать. Но мы все должны понимать, что… должны это сделать для него, как бы он сам не отнекивался. Так будет правильней всего. А что вам не нравится?
– Ты должна это немедленно прекратить. Сейчас уже не принято, чтобы вокруг умирающего водили такие хороводы! Что за театр?
– Ну, тетя Эорелия, – Мелия взяла ее за руки, – Потерпите немного. Осталась половина срока. Вы не приезжали все это время. Здесь мы старались с Роем, в основном. А вы еще жалуетесь.
– Да я просто не привыкла играть под чью-то дудку, девочка моя. Я вас всех люблю, но у любой любви есть предел. Не хочу и не буду.
За спиной тети ее муж, две сестры и их старшие дети кивнули.
– Хорошо, – Мелия сложила руки на груди, – Тогда скажите ему сами. Я же вам не переводчик. Это ваш брат, вот и скажите.
Эорелия насупилась и пошла во двор. Там пока пели на пару внук и внучка Гафальда. Эорелия так за весь вечер и не собралась подойти к Гафальду, но никто с их стороны родни выступать тоже не стал. Рой под шумок тоже отказался участвовать. Мелия