И всё же кое-какие идеи у него были, как расстаться с управлением своей фирмы. Нужно было создать новую фирму, где можно будет максимально вкладываться в творческое развитие. Открытие галереи было самой частой его мыслью, и в последнее время он уже со своим партнёром и друзьями из мира искусства обсуждал более детально эти возможности, и наконец-то его жизнь снова стала беспокойно сосредоточенной. Его мысли быстро обретали формы, так что его идеи уже практически имели каркас бизнес-плана, который ему не терпелось осуществить. Может быть, он не был самым современным бизнесменом своего времени, но у него имелись все возможности (и финансы, и связи, и дар убеждения, и вкус) нанять любого человека или брать консультации на темы, которые были для него не самыми сильными сторонами. Но, тем не менее, он думал о своём проекте скорее как о той отдушине для себя, где главное было реализовать собственные идеи, а не потакать жестоким правилам бизнеса. Так что работа над открытием собственной галереи в какой-то степени уже началась.
Его путь в мир бизнеса не казался со стороны трудным, хотя на деле он требовал невероятного количества усилий, выдержку, нервную стойкость, профессиональное чутьё, умение принимать решения, гибкость и непоколебимую волю. И, конечно же, огромное желание видеть свои идеи осуществлёнными. Он был из хорошей и обеспеченной семьи, которая его поддерживала во всём, правда, он понятия не имел, откуда в нём проснулась креативность, и как он умудрился стать прославленным кутюрье. Много поколений его семья занималась успешно в сферах медицины, банковского дела и юриспруденции, но ни одного творческого члена семьи обнаружено не было ни сейчас, ни за несколько поколений до него. Он принадлежал четвёртому поколению в США, его предки немецко-еврейского происхождения перебрались в Америку в поисках лучшей жизни, и так и пустили свои корни, успешно осев на этом дружелюбном для белокожих континенте. Еврейская линия давно уже оборвалась, но чистота белой крови соблюдалась достаточно щепетильно в их семье. И хотя он не был сам расистом, всё же его воспитание и взгляды на жизнь ограждали его максимально от близких связей с другими расами. Он был поклонником древнегреческой и древнеримской красоты, предпочитая классику и приличия европейского мира, и хотя мир моды требовал гибкости и умения интегрироваться в глобализм двадцать первого века, его идеалы держали его в некоем коконе