Люди поддержали эти слова радостными вскриками. Вряд ли они надеялись увидеть такое представление, когда шли на соревнование эксцентричных чудаков.
– И все равно судьям надо посовещаться! – упорствовал распорядитель в ответ на призывы наградить Корпса, отлить ему статую из золота и навсегда сделать местным оракулом.
Последнее предложение не нравилось самому Юлиусу, которому тут же представилось, как его опять сажают в клетку, подвешивают над куполом и заставляют ежедневно предсказывать будущее. Работка была наверняка прибыльной, но условия казались ужасно стесняющими.
Через несколько минут распорядитель вернулся к своему рупору.
– Судьи приняли решение. Диос Парокл – дисквалифицирован, а его поимкой сейчас занимаются стражники. Проверив информацию Юргелио Корсо, мы пришли к выводу, что она правдива, хотя и не лишена доли поэтичности, однако… – здесь пришлось на несколько минут прерваться из-за нового всплеска бурной радости, заглушавшей даже рупор, – …однако эта информация не очень похожа на предсказание, а скорее на результат расследования. Поэтому судьи предлагают Юргелио Корсо сделать последнее предсказание на сегодня – обозначить будущее распорядителя, то есть меня. Чтобы не затягивать – предсказать надо всего лишь то, что произойдет со мной сегодня вечером и завтра утром. Мы уверены, что для такого оракула, как Юргелио Корсо, это станет всего лишь формальностью.
«А вот я не уверен», – подумал Юлиус, начиная понимать, в какую гадость он вляпался. Требовалось что-то придумать. И срочно. И это что-то должно было удовлетворить и судей, и толпу. Иначе вскоре мошеннику светил путь Парокла – отступление с боем, улюканьем и погубленной репутацией.
– Это очень просто, – начал Корпс, продолжая лихорадочно соображать, обшаривая глазами толпу. – На самом деле вы обычный человек. И предсказать вашу судьбу, мой друг, с легкостью может даже неофит. Ну, к примеру, вот он.
В последний момент знакомое лицо мелькнуло перед глазами Юлиуса и, не успев понять, кто это, мошенник ткнул пальцем.
В Гераклида.
В горе-скульптора, горе-художника, горе-поэта… да что уж там – горе-человека.
Которому сейчас суждено было стать горе-предсказателем.
«Все просто, – убеждал Юлиус сам себя, пока Гераклид пробивался к сцене. – Всучиваешь ему книгу. Он пытается предсказать. Ты думаешь и тянешь время. Если что-то придумается – отбираешь книгу и делаешь, как надо. Если нет – делаешь ноги, пока все отвлеклись. Как-то так».
Скульптор, взобравшись на сцену, сиял, как начищенная пряжка на ремне особо ретивого воина. Корпс торопливо сунул ему книгу и шепнул на ухо: «Тяни время». Но понять, услышан ли приказ, не было никакой возможности. Вокруг шумели, кричали, неистовствовали, а большой округлый Гераклид чуть подпрыгивал, смешно взбрыкивая, и постоянно кланялся.
Юлиус