– Здравия желаю! Да, нашла. Договорилась. Двое. Нет. Нормальные быдланы. Сделают, куда они денутся, опыт разносторонний. Нет. Не дорого.
Пока Траулько говорила по телефону, Манчестер курил. Дожидался. Он не прислушивался к служебному разговору гражданки начальника. Меньше знаешь – реже икаешь. Старый вор думал о том, что пора завязывать. Все-таки возраст. Возраст – это когда заходишь в ванную, думая побрызгать дезодорантом подмышки, а вместо этого чистишь себе уши ватной палочкой. Потом весь день мучаешься, понимая, что сделал что-то не то и только на следующее утро, проснувшись в мокрой постели, соображаешь, что вчера хотел просто сходить в туалет.
У каждого есть свои демоны. В отличие от Дуремара, который считал, что в жизни нужно потихоньку спиваться, Манчестер мечтал жить в горах и спать в спальнике. Совсем один.
– Значит, договорились? – вернула Траулько Манчестера в управление полиции. – Что ты на меня как с кедра смотришь?
– Задумался я, гражданка начальник.
– Ладно, тогда слушай инструкции. Никаких записей, запоминай так.
Траулько объяснила, что и как Манчестер должен сделать. Потом заставила его все повторить. Удовлетворенная результатом, кивнула на стол.
– Молодец! Еще печеньку хочешь?
Манчестер отказался. Он не был сладкоежкой. Траулько вызвала конвой и отправила старого жулика обратно в камеру. Дождавшись, когда за ним закроется дверь, майор сняла трубку и набрала номер Фруткова. Ведь ласковое теля две матки сосет.
3. «Хрущовка» – маленькая квартира для маленьких людей
– Мегапривет, гомик! Уже вечер! Хочеццо фкуснопожрадь!
Очкарик нехотя оторвался от увлекательного пособия «Как сделать надгробный памятник своими руками». Он любил читать, читал все подряд и часто повторял ничем не подтвержденную истину: «Те, кто читает книги, управляют теми, кто смотрит телевизор». Опознать тело Очкарика было бы легко: ростом он был под два метра, но сутулился так, что казался намного ниже; длинные светлые волосы заслоняли худое лицо. Одевался Очкарик мрачновато: в черную футболку и черные джинсы, черные носки и черные туфли. На носу криво сидели очки в тонкой проволочной оправе. Во рту – всегда мятная жвачка. Из-за любви к чтению и очков третья жиличка – Морковка, звала Очкарика «турбоботан».
Сердито взглянув на Доброе Утро, Очкарик надул пузырь жвачки. Пузырь тут же звонко лопнул, залепив небритый подбородок. Из-за этого Очкарик невнятно произнес:
– Слушай, «пончик»! Поднимись над суетой! Удиви себя и приготовь что-нибудь сам.
Доброе Утро спорить не стал. Он был покладистым челом.
– О’кей. Тогда я на кухню.
В крошечной, похожей на чулан с окошком, кухне сидел в старой офицерской рубашке хозяин квартиры дед Брюсли и с аппетитом ел какую-то репу. Левой рукой он усердно жал резиновый эспандер, а правой поднимал чашку спорыша (он же горец птичий, он же гусиная трава, он же трава-мурава) за победу