«Ифрит, не губи меня!
Господь даст власть над тобой
Тому, кто погубит тебя!
Поплатишься ты головой!
Ведь всякий злодей с другим
Вскоре вступает в спор.
А над десницей любой
Творец наш свою простёр!
Как мог я спасти тебя
Раньше на сотню лет?
В то время рыбачил здесь
Не я, а мой пра-пра-дед!»
Ифрит загремел: «Пра-пра-…
Рыбачил здесь как раз!?
Сейчас я ему отомщу
За то, что меня он не спас!»
Он поднял ногу, и вот —
Грозит мне его пята.
Вой-крик исказил мой рот,
И – кончилась сна маята!
В себя приходила душа.
Теплела слеза в глазах.
И радость жить и дышать
Во мне заменяла страх.
С усмешкой я размышлял:
Чуть-чуть затянись мой сон,
И я испытал бы тотчас
В жизни последний урон!
Я вновь присел на песок,
Жизнь и судьбу кляня,
О горе! Даже во сне
Напасти терзают меня!
Рассказ о ссоре с женой
(окончание)
VIII, 366—367
Проснувшись, я долго сидел,
всю жизнь, явь и сны, кляня.
И вдруг, как огнём обожгло, —
жена ждёт с уловом меня!
Схватив, стал я сеть бросать.
Трудился в поту целый день,
Но ничего не поймал!
(Не в счёт ведь рогатый пень).
Меж тем закончился день,
и я поплёлся домой.
Жёг-угнетал меня
ужас перед женой.
Добыча ко мне не пришла
стечением тайных судеб.
Мне не за что было купить
даже насущный хлеб.
Смущённый делами дня,
по рынку я шёл, и вдруг
Знакомый торговец кричит:
«Чем ты расстроен, Маруф?»
О всех событиях дня
я рассказал ему —
Про рыбу, ужасный сон
и про свою Фатиму.
Он засмеялся в ответ:
«С тобой не будет беды!
Я в долг дам лепёшку тебе
и дам на ужин еды.
Только, Маруф, у меня
пчелиный кончился мёд.
Но есть тростниковый. На вкус
он за пчелиный сойдёт!»
И дал тот торговец сыр,
мёд и лепёшку мне,
И, подбодрив, он сказал:
«Ступай к своей жене.
Ты будешь мне должен, Маруф,
пятнадцать полушек за всё.
А эту полушку возьми,
на баню истратишь её.
И будет отсрочка тебе
день, два или несколько дней —
Я знаю, удачи редки
в работе нелёгкой твоей».
И я как мог горячо
торговца