Чужому к девушкам заказаны пути!
Оставь мой сад (ах, эти глупые мужчины!),
Ты можешь девушку ославить без причины».
«О госпожа, – ответил твёрдо я, как мог, —
Из дальних стран я шёл, устал я от дорог,
Вдруг сад увидел, полный зелени дыханья,
Вознёю птиц, плодов, цветов благоуханья.
И я подумал, отдохнуть бы здесь часок!»
«Ну что ж, – та девушка в ответ, – часок не срок».
А голос пел-звучал, и стал я словно пьяный.
Очей краса, и нежность уст, и стройность стана
Меня смутили. От таких нежданных дел
Вдруг сердце сгинуло, а разум улетел.
Не находил я связи мыслей со словами,
И, чтоб прийти в себя, я занял ум стихами.
Блестит луна красою украшений
Среди холмов, цветов и дуновений,
Сиянье льёт сквозь тень густых ветвей,
Напевы льёт-поёт ей соловей.
И страсть в душе скрывается, томится,
Хмельно-смущённая красой луны-девицы.
Хозяйка сада всё смотрела мимо, вдаль —
Стихи ей, кажется, усилили печаль.
Она сказала, будто я читал неплохо,
И взгляд её во мне оставил сотни вздохов.
Её ж дальнейшей речью не был я польщён:
«Надежду брось на близость с той, в кого влюблён!
Желанья страсти пресеки, то миг забвенный!
Не думай так, что будешь в мыслях неизменный.
Я настрадалась от любовных дел лихих,
Влюблённым всем беду несёт взор глаз моих!»
Не поняв всё, решил я действовать упорно,
Держаться твёрдо, терпеливо и покорно.
Как мне сказал один знакомый сердцеед:
«Нет ничего, кроме терпенья, против бед».
Она к тому же не гнала меня из сада,
Напротив, мне она была как будто рада.
Меж тем день кончился, уже всходила ночь.
Она сказала: «Хочешь есть?» Я был не прочь.
Стол появился очень скоро перед нами
Уже уставленный бараниной, птенцами
(Птенцами куриц, куропаток, голубей).
Когда поели и насытились мы с ней,
Нам принесли кувшин с водой для омовенья.
Меж тем уж ночь несла тревоги и томленья.
И нежно девушка сказала: «О Маруф,
Ты укрепил немного, видимо, свой дух.
Люблю за шахматной игрой я отдохнуть.
Скажи, ты смыслишь в той игре хоть что-нибудь?»
«Да, я в ней сведущ», – я ответил. И тотчас
Стол специальный слуги вынесли для нас.
На нём стояли уж фигуры перед боем
На золотящимся разметкой ярком поле.
Жемчуг и яхонт крыли ту и эту рать.
И вот их цвет меня уж просят выбирать.
А я ответил: «О владычица красавиц!
Возьми ты красный цвет. Как ты, красой он славен.
А я возьму, коль ты не против, белый цвет».
«Согласна