Эрлик. Андрей Зыков

вздохнул Станислав, включившись в беседу. – То есть… хм… Не то чтобы думал… Всё казалось день ото дня, что не так что-то, только вот не мог я понять сразу, что именно, и чувство такое приходило, что серьезное что-то стряслось, всамделишное. Не тревога это была, а ощущение. Трое суток – это не шутка. А самое коварное – наш организм этой задержки дневного света даже и не ощущает.

      – В самом деле, как-то и чувство голода не приходит, – согласился Степан. – Что будем делать, друзья?

      – А у вас самого есть ли какие-то предложения по этому феномену, Степан? – спросил Карл. – Скажу сразу, что без полной распаковки оборудования, которое состоится, как все вы знаете, лишь когда мы прибудем на место, много мы здесь не узнаем – и наши возможности по изучению этой аномалии сильно ограничены. Даже серьезнейшим образом ограничены, если говорить как есть. Нам ведь строго-настрого запрещено всё начинать прямо здесь, что бы тут ни случилось. Несмотря на это, здесь налицо важная особенность, которая так же, как и сама аномалия, не подлежит никакому научному объяснению. По крайней мере, пока. Она настолько же проста, насколько необыкновенна: согласно датчикам границы временной аномалии представляют собой не что иное, как абсолютно ровный и идеальный октагон – восьмиугольник вечного дня, угол которого примерно на 2,5 метра отходит от внешних краев палаток. Но он не спонтанен. Даже отнюдь. Одна из его сторон проходит прямо параллельно лесу. И подходит к кромке лесной полосы так близко, словно вся эта великолепная геометрическая фигура создана лесом. Или исходит из него, движимая чей-то неведомой волей.