Интересно, как образовалось название города Самара и сибирского народа сарматы. Вполне можно допустить, что чалдоны – это связующее звено между коренными сибиряками и русскими людьми, тем более что слово Сибирь – чисто русского происхождения. В бурятском языке есть слово сэбэр – «чисто, прекрасно», а в монгольском – сэвэр – «чисто, прекрасно». Эти слова прослеживаются в немецком языке: саубэр – «чисто» и саувэр – «чисто». В английском языке мы уже можем проследить название Сибири, которая обозначалась словом Сайбер. И только у русских из слов сэбэр и сэвэр образовались слова Сибирь и Север. Сибирь и Север – края хоть и холодные, но белоснежные и прекрасные. В данном случае снег и стал символом чистоты. На татарском языке слово шэбэр означает «подметать», звуки [с] и [ш] в речи часто варьируются. Также когда-то в Сибири жил народ под самоназванием «сабиры», с татарского языка это слово переводится как «стойкий». И действительно, сибиряки любой национальности должны быть на сибирском морозе стойкими.
Думный дьяк Захар Иванович
В тот весенний день рассвет над Москвой был каким-то тревожным. В последние три ночи на небе что-то происходило. Эта оказия случилась из-за бордовых всполохов, которые нагоняли тревогу на весь честной народ. Откуда были эти всполохи, никто из людей не знал, но объясняли просто: «А Бог к нам заглядыват, ить скоро Паска, вот Христос и проверят наши делишки, все ли пост исправно держат али есть грешники?» На дворе шёл 7159 год от Сотворения мира. В те времена Пасху ещё называли Паской, по истинному пониманию этого древнего праздника как начала выпаса своей скотинки: пережил скот зиму, и слава Христу.
Думный дьяк Захар Иванович проснулся от церковного звона, призывающего православный народ к заутрене. Он потянулся с хрустом и проснулся окончательно; в дому было ещё сумрачно и зябко: печь за ночь остыла. Его супружница Маланья спала в эти великопостные дни на другой половине хоромины, дабы не подвергаться телесному искушению. Свеча, которая стояла на столешнице за-ради огня, почти полностью сгорела. Захар встал перед божницей и троекратно перекрестился с глубокими земными поклонами. После этого можно было и огарок свечной поменять на новую свечу. Хотя чего там свечку менять – утреннее солнышко уже выглянуло и осветило жило дьяка так, что и самые дальние углы в хоромине были видны. Другое дело, что от свечи ещё можно было растопить печку, чего зря кресалом щёлкать.
Дверь, ведущая во вторую половину хоромины, отворилась, и порог избы с крестным знамением переступила Маланья, жена хозяина дома. Она улыбнулась мужу белозубой улыбкой и молвила:
– Как ночевал, Захар Иванович?
– Да ладом я выспался, Маланья Семёновна. Ты как ночевала? Чай, цветастые сны смотрела без меня-то?
Этими словами муж как бы попенял жёнке за своё ночное одиночество в постели, хотя и понимал: пост есть пост,