– Ну что, Шелестов, как самочувствие? – интересуется медсестра.
– Нормально, – отвечаю я. Я действительно в порядке. От шока, вызванного неожиданным информационным ударом, оправился полностью. Но идти обратно на уроки я не хочу. После всего произошедшего нет желания сегодня сидеть за партой и отвечать на глупые вопросы одноклассников. Лучше домой пойду. Мне есть о чем поразмыслить. Поэтому страдальческая гримаса лица просто вопиет, что я нагло обманываю простодушную добрую женщину, и мне на самом деле ужасно плохо.
Медсестра берет у меня градусник и задумчиво его рассматривает. 36 и 6. Норма.
– Ладно, Алексей, – в глазах Зинаиды Павловны мне чудится огонек усмешки, – я тебя освобождаю от занятий на день. Можешь сказать классному руководителю, что я тебя отпустила. Полежи дома, восстановись. Но завтра чтобы был в школе как штык. Договорились?
– Договорились, – вздыхаю я.
– Вот и хорошо, – кивает медсестра, – всего доброго.
Она отворачивается, кладет градусник в картонный футляр и прячет его в ящик стола.
Я поднимаюсь, застегиваю рубашку, бормочу «до свидания» и шагаю обратно.
Когда захожу в кабинет, что-то вдохновенно рассказывающая Вера замолкает. Весь 10-А с любопытством таращится на меня. Это немного раздражает.
Информирую историчку, что меня отпустили с уроков. После утвердительного кивка иду к своей парте. Начинаю складывать учебник и тетрадки в сумку и ловлю на себе сочувствующий взгляд своей соседки по парте. Аня хочет что-то мне сказать, но не решается.
«А девчонка настоящая красавица», – мысленно отмечаю про себя. Тонкие черты лица, большие зеленые глаза, черные волосы цвета воронова крыла, в сочетании с белоснежной кожей производят потрясающее впечатление.
Через пару лет мужики будут падать к ее ногам штабелями. Да и сейчас девушка выглядит великолепно. Изящные руки с длинными пальчиками и стройная фигура с высокой грудью, обтянутой школьным фартуком, завершают соблазнительный образ.
Чувствую возбуждение. Проклятые подростковые гормоны! Чтобы спастись от наваждения, приходится срочно переключаться. Герой Челентано в «Укрощении строптивого» в таких случаях увлеченно рубил дрова. У меня поблизости топора и дров нет, поэтому быстро прогоняю в уме текст присяги, выученный наизусть. «Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Вооруженных Сил, принимаю присягу и торжественно клянусь быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным воином, строго хранить военную и государственную тайну, беспрекословно выполнять все воинские уставы и приказы командиров и начальников». Фуххх, помогло. Все-таки подростковая гиперсексуальность в сочетании с сознанием взрослого мужика страшная вещь.
Уже выходя из класса, краем глаза фиксирую злорадную насмешку Недельского. Интересно, чего этот поклонник блатной романтики так перевозбудился?
До дома я дошел быстро. Ввалился