Ну или, к примеру, дракон налетит, сожжёт полдеревни, съест нерасторопных. И что вы думаете: все как один бегают с вилами туда-сюда, кричат чего-то, пыль столбом! Толку, конечно, немного, но опять же все заняты одним делом и вроде как для здоровья полезно! Как пыль осядет, народ поуспокоится, снаряжают богатыря, по обычаю сообща, всем миром…»
А из рассказов дедушки Рабр знал, что с богатырями драконы стараются не связываться. Как-то ранней весною дед гостил у одного из них. В сырой пещере, сидя в шерстяных носочках у горящего очага за кружкой травяного чая с полезнейшим малиновым вареньем, дракон жаловался ему, громко шмыгая носом:
– Припрутся рано утром, шумят, выражаются нецензурно, в общем, ведут себя некультурно, – рассказывала вторая голова.
– Утверждают, что в жизни всегда есть место для подвига, а сапоги пыльные и горчат, видите ли почистить некогда им, героическими делами заняты, и от кольчуги изжога на весь день, – вторила ей первая голова.
– И не согласные мы с ними по политическим соображениям, от этого несварение желудка бывает, – огорчённо подвела итог третья, громко чихнув.
Даа, не те нынче времена, не те. Скучно живём, нет места для чуда в каждодневной рутине.
Глава 3
Булочки с пикантной начинкой
Сегодня в большом зале собраний, уютно расположенном у подножия Большого дуба, за овальным столом заседали самые уважаемые люди города, с которыми мы ближе познакомимся по ходу рассказа. На повестке дня были события чрезвычайной важности: пожухли и скукожились листья, зачервивели и опали жёлуди, чего никто из присутствующих не видел за всю свою жизнь, и, как гласит древнее пророчество из Книги предков, это к череде страшных бед. Да ещё перелетные птицы, летевшие с севера на юг, отдыхая на Большом Дубе, рассказывали о чёрном лесе, в котором никто не живёт, о пустых городах, смотрящих тёмными глазницами окон на пустынные улицы, о заросших чёрными сорняками пашнях и серых пожухлых деревьях в заброшенных садах. Что-то неизвестное и жуткое подбиралось всё ближе и ближе к безмятежным жителям города, перешёптываясь в безлюдных закоулках улиц. Всё чаще долгими ночами страх играл свои заунывные симфонии на органе печных труб, аккомпанируя скрипками неприкрытых ставен и громче обычного барабаня каплями дождя по листьям, и не давал уснуть, смотря в спину из самого тёмного угла комнаты и холодя мурашками спину…
Собравшимся предстояло принять очень важное решение: