«Зато вы, сударыня, меня уже знаете; боюсь, я успел обидеть вас настолько, что ваше всемилостивейшее прощение – не что иное, как средство отделаться от прохвоста…»
«Хм, ну и словечко…»
«А вы можете придумать другое после всего сказанного? И могу ли я расстаться с вами, оставив такое мнение о себе?»
«Но мое мнение о вас вовсе не так сурово, как вы предполагаете. В самом деле, сударь, вы же только что хвалили мой ум и красоту; что ж, я принимаю вашу похвалу! Я так вам понравилась, что вы потеряли голову, хоть и против моей воли. Станьте же снова таким, каким вы были поначалу, то есть вежливым и безразличным, и мы расстанемся как лучшие друзья, уверяю вас».
«Охотно верю, но не пойду на такую сделку».
«Почему?»
«Лучше бы вы не спрашивали. Может быть, я опять вас обижу как-то… Но если завтра, через несколько дней или позже вы обнаружите, что я иду по вашим следам, куда бы вы ни направились, – не удивляйтесь».
«Как, сударь, вы не отказываетесь…»
«Нет, сударыня, и не собираюсь… Но скажите, на каком свете вы живете? Что за люди вас окружают, если среди них не нашлось никого, кто втолковал бы вам, как вы можете взорвать душу и мозг мужчины? Может, вы считаете, что я ломаю комедию? Дайте руку – чувствуете жар? Слышите, как бьется мое сердце?»
Он схватил запястье госпожи Буре, и ей передался возбужденный трепет Эрнеста.
Она вырвалась и тоже принялась дрожать, но от непреодолимого страха.
«Вы испугались, – заметил юноша. – Ну что вы, не бойтесь. Голова моя пока на месте, и сердце не разбито, так как у меня есть надежда. Я вас увижу».
«Но, сударь, – воскликнула госпожа Буре жалобным голосом, в котором чувствовалось, что она верит в искреннюю решимость Эрнеста, – умоляю вас – не делайте этого! Прошу вас именем безумия, которое я вам внушила!»
«Это любовь, сударыня!»
«Хорошо, пусть так; я прошу именем этой любви, что вы скажете?»
«Скажу нет, сударыня, нет».
«Вы же погубите меня, сударь».
Она умолкла; затем дрожащим и прерывистым голосом продолжала:
«Ну будьте же великодушны… Я верю – вы любите меня. Неумолимый рок внушил вам безумную страсть; но неужели и я паду его жертвой? Неужели я так же, как и вы, должна лишиться рассудка, лишь бы избавиться от вас?»
«Ах, сударыня!» – воскликнул Эрнест, приближаясь к госпоже Буре.
«Подождите, подумайте. Что вы скажете завтра о женщине, которая забылась до того, что…»
«Завтра, сударыня, это будет сбывшейся, то есть похороненной, мечтой. Завтра между нами разверзнется непреодолимая пропасть».
«С ума можно сойти! А кто мне за это поручится?»
«Даю вам честное слово и отдам свою жизнь, если нарушу это обещание».
«Слушайте, Эрнест; все это так необычно и странно… я теряюсь и не понимаю больше ни что я говорю, ни что делаю… Ах! Поклянитесь, что никогда не будете пытаться увидеть меня вновь! Ведь речь