Еще Гераклит утверждал: «Природа любит прятаться», «она сопротивляется» познанию, потому, что познание – это не просто получение Информации: самим актом познания Природы Человек «очеловечивает», Природу ставит в отношения и связь с собой как познающим субъектом. Поэтому Знание – это всегда действие, превозмогающее стремление природы – даже в самом человеке – остаться непознанной. Знание – это одухотворение материи, и хотя стремление к этому заложено в самой материи, в ней же заложена и огромная инерция сопротивления всему новому, что может стремится привнести человек.
Резюме: Знание – действие не только в акте познания, эксперимента, но и в акте передачи Знания. Даже простое высказывание, суждение, даже молчаливая уверенность – все это действия познающего субъекта, требующее усилий. И поскольку любое знание есть действие конкретного познающего субъекта, то у него есть вектор, направленность – либо в сторону эволюции, либо против нее. Таким образом, любое знание на определенном этапе является либо эволюционным («благим»), либо неэволюционным и естественно «злым». К сожалению, этого парадокса не избежала наука «Валеология» как ноосферный компонент нового знания.
В «классическом определении истина как «соответствие» мыслей вещам» и то, что есть другое знание. Оно – другое – может быть «истинным» для одного и «ложным» для другого, однако проекция его (знания) в область рассудка может давать информацию, нравственно нейтральную. Важно ее принять и осмыслить. Но, вместе с тем, есть разница: «Знание эволюционное» и в этом смысле истинное его нельзя свести к информации, а при попытке такого сведения, оно выхолащивается, теряет смысл, а зачастую – извращается.
Знание же неэволюционное охотно прячется под марку нейтральной информации, которая скрывает его нравственное убожество и пустоту его сущности. После синтеза «знания» и «добра» такое знание будет оцениваться как ложное, а «истинность» будет синонимом «нравственности» и «эволюционности». Но научное знание, отнюдь, не исчерпывается информационной составляющей.
Являясь действием в каждой своей части, в каждом проявлении знание науки включает в себя: ученых – не только их рассудок и Разум, – но и их самих как живых существ со всеми их достоинствами и недостатками, а также с их окружением. «Жизненным миром» (по Гуссерлю[42]).
Таким образом, что-то чтобы узнать, необходимо целиком измениться, изменить самого себя, свое миропонимание.
Именно эта тотальность научного знания дает человеку силу и право менять мир и себя. Вероятно, именно эта тотальность знания стоит на пути нового и ценится в Восточных научных концепциях. Интерсубъективным знание становится тогда, когда осуществлен синтез науки и этики, хотя все субъективно, и даже один и тот же субъект не может войти в одну реку дважды.
Однако