Читая об операции в западных источниках, слушая рассказ Анатолия Ивановича Лазарева, я мысленно был с моими коллегами-разведчиками, которые решали сложнейшую разведывательную задачу в парижской резидентуре. Ведь им пришлось не только преодолеть многочисленные барьеры на пути к исключительно важной для нашего государства, актуальнейшей в условиях «холодной войны» информации.
Когда, наконец, они прорвались туда, к заветному сейфу, где складывались документы стратегического значения, они отнюдь не избавили от постоянного риска ни себя, ни своего агента.
Джонсон рисковал, когда ночью, оставаясь временно в одиночестве, вскрывал замки на хранилище. Лихорадочно укладывая в сумку находившиеся там пакеты, он знал, что в любой момент может внезапно появиться проверяющий его пост офицер. Вынося сумку с документами и оставляя центр без охраны, он вновь рисковал был уличенным, по крайней мере, в дезертирстве с важного поста, не считая большой вероятности обнаружения при этом отсутствия в сейфе документов. Затем он отвозил сумку с документами нашему разведчику и, отдав ее, возвращался на свой пост. И вновь несколько часов напряженного ожидания, когда документы вернутся и он сможет успокоиться, положив их на место, затем риск оставления центра без охраны, вновь беспокойство о том, чтобы кто-то из американцев, хотя бы его сменщик, почему-либо решивший явиться на дежурство пораньше, не обнаружил его отсутствия. Могли у него возникать и мысли о том, все ли будет благополучно с временно отсутствовавшими пакетами, не будет ли замечено их вскрытие. Ведь он понимал, для чего они были нужны советской разведке.
Велики были психологические переживания и нашего разведчика и его начальника резидента Лазарева. Поездка к агенту за документами, как и любой выход разведчика на встречу с особо ценным агентом, требовала сложного проверочного маршрута и большого нервного напряжения. А в данном случае нужно было ночью, в сложных условиях парижского оживленного дорожного движения не пропустить ни одного подозрительного признака, в точно назначенное время быть на месте встречи. И особенно усложнялась эта задача при возвращении документов агенту из-за острого дефицита времени.
При этом еще раз хочу напомнить, что мы имели очень квалифицированного противника в лице французской контрразведки.
А переживания самого резидента, отвечающего за все и перед всеми. Операция «Карфаген» была настолько неординарной по содержанию добывавшейся информации, что о ней, не в конкретной форме, но достаточно много знали не только в руководстве внешней разведки и КГБ, но и глава государства. Любой успех или провал ее несли бы за собой самые серьезные последствия, в первую очередь для резидента. Успешное проведение операции, какими бы наградами оно ни вознаграждалось, не могло компенсировать и доли нервных и психических издержек ее исполнителей.
Переживания оперработника и Лазарева