Пустовалов оглянулся на двор.
Мужчина с печальным лицом вместе с бородачами стоял возле его машины.
– Вас встретят, – крикнул он, думая, что Пустовалов не знает куда идти.
Пустовалов посмотрел поверх их голов, на дверь КПП, затем взгляд его переместился на темное окно. Еще раз оглядев верхушку ворот, он закусил губу и пристально посмотрел на припаркованный у бетонной стены «Мерседес».
Странная расстановка машин, тень за контейнером и поведение ясинских шестерок стали складываться в общую картину.
Они вошли в компактный неуютный холл. Единственный охранник показал в сторону лифта и велел ехать на четвертый этаж.
– Ну, ты даешь, – тихо сказал Басуров, пока они ждали лифт.
Пустовалов промолчал, быстро оглядывая окружающее пространство и думая о том, что делать дальше.
Он знал, что на КПП находился один человек. Еще один стоял за контейнером. Еще двое расположились на заднем сиденье «Мерседеса». Передние сиденья были пусты, а задние не видны из-за тонировки.
В холле веяло холодом, как в бассейне. Стены выкрашены фиолетовой краской. На полу – грязная побитая плитка, как в старой заводской столовой. От лифтового канала странным углом уходил в темноту широкий коридор, справа от которого чернел провал лестничного марша. Старое здание было переоборудовано под склад. Металлическая дверь напротив лестницы была закрыта на тяжелый замок с засовом.
Пустовалов уже догадался, что свет здесь выключен не просто так, и он был почти уверен, что на лестнице стоит охранник.
– У них тут повсюду проблемы с электричеством, – сказал Басуров, входя в полутемный лифт.
Расстегивая пуховик, он оттянул ворот свитера. К аромату древесного одеколона добавился резкий запах пота.
На четвертом этаже их встретил охранник и провел по такому же темному коридору до украшенной лиственным орнаментом металлической двери, после чего пропустил вперед.
Они вошли и сразу увидели мужчину на белоснежном диване. Пустовалов, неплохо разбиравшийся в марках одежды, понял, что ни одна из надетых на нем шмоток не была куплена в России. Мужчина даже не взглянул в их сторону – он был занят тем, что давал указания невысокому человеку, который сидел на специальной табуретке у ног мужчины и натирал одну из его туфель бархоткой для обуви. Длинная нога мужчины при этом располагалась на специальной подушке прямо на его коленях. Пустовалов никогда не видел таких сияющих туфель. Они сияли не просто как зеркало, а буквально слепили, как самая настоящая миланская люстра.
– Здравствуйте, Ясин, – сказал Пустовалов.
Басуров эхом повторил приветствие, но мужчина никак на это не отреагировал.
– Правая сторона темнее, – медленно произнес он, флегматично грозя слуге повисшим