Каждый день мне задают множество вопросов, которые демонстрируют, как негатив отстаивает свои права, какими утонченными методами. Только на днях я пошутил, когда Мукта спросила меня: «Могу ли я подарить тебе „роллс-ройс“ 1939 года?» «Меня не интересует старое и гнилое, – ответил я. – Ты можешь называть ее коллекционной машиной, ты можешь называть ее антиквариатом, ты можешь придумать для нее самые прекрасные обозначения, но правда в том, что в течение сорока лет множество прогнивших людей пользовались ею. Мне не нужна такая машина».
Ятра тут же написала мне: «Ошо, у тебя нет вкуса? В старых вещах тоже есть своя прелесть». Ятра, возможно, не знает, не осознает, что это тоже проявление негатива. Я просто пошутил, иначе стал бы я говорить о Ко Суане… двадцати пяти веков от роду…
Тем не менее… нельзя упускать шанс. Если вы можете возразить мне, вы свой шанс не упустите.
А сегодня я получил вопрос от Атты: «Ты так часто употребляешь слова „я“, „мне“, „мое“, „мои саньясины“. Кажется, у тебя самое большое эго».
Я не могу перестать употреблять слова «я», «мне», «мое», «мои саньясины» – это не поможет. Это просто слова, создающие образ. Я также употребляю слово «темнота», хотя она не существует. Ее никогда не было, она не может существовать. От употребления слова «темнота» темнота не появится. Но Атта, должно быть, ждала возможности сказать в мой адрес нечто вызывающее, проявить некоторую жестокость ко мне. Это естественно, потому что саньяса означает сдачу, а когда вы сдаетесь, это часто оборачивается подавлением эго. Эго всегда найдет способ заявить о себе.
Не случайно брат Будды, Девадатта, много раз пытался убить его. Двоюродный брат! Почему? Почему он так сильно ненавидел Будду? Он был его учеником. Они были ровесниками, одного возраста. Они выросли в одном дворце, их обучали одни и те же учителя в одной и той же школе, они вместе играли. А затем Будда стал просветленным и Девадатту охватила глубокая зависть. Сначала он пытался стать просветленным без чьей-либо помощи, но не смог. Поэтому против своей воли, скрепя сердце он сдался Будде. Должно быть, преодолевая себя, он сказал: «Будда, шаранам гаччхами. Я обретаю убежище в Будде и припадаю к его стопам». Но глубоко в душе он, наверное, думал: «Мы родом из одной королевской семьи, в нас течет одна кровь, мы получили одинаковое образование. Мы вместе играли. Почему я должен сдаваться этому человеку?» Затем он начал понемногу погружаться в медитацию, но неглубоко, совсем небольшой опыт медитации. И стал собирать вокруг себя последователей. Он распространил слух, что тоже стал просветленным.
Будда сказал ему: «Ты будешь просветленным, это несложно. Но сейчас ты еще на пути. Не упусти возможность». Это сильно задело Девадатту. В один миг все его подавляемое сопротивление вырвалось наружу – он взбунтовался. Он забрал с собой нескольких человек, которые стали его друзьями и