Коля, мавки и я. Алеся Ли

ием "Кривое село".

      Во времена правления Изяслава, сына любящих супругов, упомянутых выше, не было ни автомобильной развязки, ни села, которое теперь называется посёлком городского типа. Даже озёр и тех не было, ведь сделаны они людьми из затопленных песчаных карьеров, которые исправно поставляли песок и камни на постройку всех тех домов, что стоят в округе.

      А что было, спросите вы? Лес.

      Огромный, дикий, страшный, он раскидывался на много-много вёрст. Теперь Лес существует лишь в воспоминаниях тех, кто остался, тех, кто помнит. Они видели и прелестную княгиню, что ненавидела супруга, и малолетнего сына её, посмевшего выступить против отца. И самого князя, что посмел отречься от веры предков своих.

      Они помнят и ждут. Ждут возможности воскресить Лес. И горе тому человеку, кто посмеет нарушить их ожидание…

      – Жуть… Вот как придумают всякого, – согласился Коля.

      – И не говори, – я аккуратно пристроила голову на плечо своему парню.

      Новая статейка выйдет на сайте уже в эту пятницу. За приличный гонорар я ещё и не таких сказок насочиняю.

      Мы сидели в открытом багажнике машины, уютно укрытые цветастым пледом. Коля сбежал с работы пораньше, пятница всё-таки, но на озеро мы смогли выбраться лишь затемно.

      И всё равно приехали самыми первыми. Друзья хоть и жили прямо тут, на холме, в той самой благозвучной деревушке, не торопились осчастливить нас своим присутствием.

      Коля глянул в телефон.

      – Скоро выезжают. Только вахту бабушке сдали, Катюшке не спалось.

      Я невольно улыбнулась.

      Катюшке было три. Соображала она уже на все тридцать три, строя не только спокойных, доброжелательных родителей, но и всех друзей, и соседей. Мы шутили, что это как раз тот самый случай, когда минус на минус дал плюс. "Математический закон" уже три года держал в тонусе всех близких и дальних родственников и просто знакомых.

      Мы с Колей мелкую Катюшку обожали. В моменты легкого помешательства я уже представляла своего парня с ребёнком на руках. Разумеется, моим. Откручу голову любой ослице, которая в его сторону посмотрит.

      – Прохладненько, – я теснее вжалась в Колю. Он охотно обнял меня за плечи.

      Одеты мы с ним были как на северный полюс, всё-таки не май-месяц.

      Последний сезонный шашлык отложился аж на третье октября. Темнело рано, холодало – тоже.

      И вот мы сидим вдвоём, на берегу весьма живописных, в дневное время суток, Заславских карьеров. Рядом с машиной, аккуратно припаркованной в каких-то кустах, сиротливо стоит мангал и намокает от росы рыжий пакет с углем.

      – Может, огонь разожжем? – предложила я.

      Просто так сидеть было скучно.

      Темнота – друг молодёжи, конечно, но заниматься чем-то таким, когда в любую минуту может нагрянуть целая толпа… Летом еще нормально, но на улице октябрь! Это всё равно, что капусту чистить. Пока до цели доберешься, уже можно упаковывать обратно.

      – Да, давай, – Коля выбрался из машины, даже не подозревая, о чём я думаю. Он заботливо подоткнул плед и бодро зашуршал в темноте.

      – Посвети, а?

      Я послушно вытащила телефон и включила фонарик.

      Трава отбрасывала причудливые кривые тени, деревья шевелились в темноте, на минутку мне даже стало как-то жутко.

      Мигнул, разгораясь, огонёк в мангале, слабо осветив берег. Песчаный пляж был с другой стороны, зато здесь можно было подъехать на машине практически к самой воде. Тащить на себе мангал Коля отказался наотрез.

      Вот и сидим теперь в кустах.

      Длинные тени змеились по земле, теряясь в ночной черноте. Как-то после города совсем тихо и пусто. Может музычку включить?

      Я небольшая поклонница всяких там кемпингов, палаточных ночевок и прочих удовольствий на природе. Кекс на пляже в эту категории не входит, но сезон явно не тот.