– Наверное, так и было, – согласился Джерри. – Ты сильно волновалась?
– Не очень, – продолжала я импровизировать. – Я подумала, что у вас дома какой-то кризис, и не хотела вас беспокоить. Я собиралась позвонить сегодня утром.
– Да, – согласился Джерри. – Да, конечно.
Вскоре после этого разговора он опять заплакал. Положил ладони на подлокотник кресла, опустил голову на руки и зарыдал. Я не знала, что делать, поэтому осталась сидеть на месте. Возможно, лучшее, что я могла сделать, – это составить ему компанию и тоже заплакать, но я не могла. Только актрисы умеют в любой момент выдавить слезы. Помню, один раз я видела Николу Росс в какой-то пьесе, и по ее щекам лились настоящие слезы. Но я не гожусь в актрисы. Я просто сидела там и слушала шум битвы за окнами и душераздирающие рыдания в комнате, а потом пошла и приготовила еще чаю. Когда я вернулась, Джерри уже перестал плакать и сидел очень прямо, с красными глазами и ввалившимися щеками.
Голосом, охрипшим от слез, он произнес:
– Не понимаю, зачем кому-то понадобилось ее похищать. Для чего? Не ради выкупа, конечно. У меня нет денег. Разве я жил бы здесь, если бы они у меня были?
– Не знаю, – сказала я.
– Я спрашивал полицейских, не могли ли ее принять за кого-то другого, а они ответили «нет».
В тот вечер, разумеется, они говорили «да».
Я постирала белье. Приготовила им с Джастином на ужин запеканку и поставила ее в духовку. Кухня в этом доме отнюдь не свидетельствовала о том, что Хиби была хорошей хозяйкой, но я не считала, что должна ее убрать. Хозяин дома этого просто не заметил бы. В полдень я пробралась сквозь толпу репортеров и фотографов – труднее всего оказалось контролировать себя и не заговорить с ними – и поехала в супермаркет на Бент-Кросс за покупками. Миссис Фернал, веселая, разговорчивая женщина, совсем не похожая на сына, привезла Джастина домой в пять часов, протиснулась сквозь толпу, крича им, чтобы они убирались и оставили ее сына в покое, чтобы проявили сочувствие и подумали о чувствах ребенка. Я бы не стала говорить всю эту чепуху. Она чуть было не упала, входя в дом, когда я открыла ей дверь.
Джастин побежал вперед с криками «Джастин хочет мамочку».
Миссис Фернал быстро пришла в себя, понюхала мою запеканку, объявила, что та восхитительна, и, почти не переводя дыхания, сообщила, что я могу теперь ехать домой, так как она собирается остаться здесь.
– Пожалуйста, дай мне знать, если я опять понадоблюсь, – сказала я, прощаясь с Джерри.
Мы были на кухне и не заметили, что шум от столпотворения на улице стих. Было полседьмого вечера. Когда я открыла дверь, все репортеры уже ушли. Остался только один оператор, и тот уже грузил аппаратуру в багажник. Я была очень разочарована, так как все ждала, что в конце концов один из журналистов ворвется в дом или залезет в полуоткрытое окно спальни. Но этому не суждено было случиться, как сказала бы мама. Зазвонил телефон, и Джерри