Закрыв глаза. Я попыталась собрать вокруг себя чары и наложить их на свою одежду. Не получилось. Огромный прилив сил, который я использовала в битве с Железным Королем, казалось, исчез, причем настолько, что я не могла создать даже простейшую иллюзию. Поверьте, я пробовала, и не раз. Вспоминая уроки Грималкина, волшебного кота, которого я повстречала, когда только попала в Небыль, я пыталась стать невидимой, заставить обувь парить в воздухе и разжечь волшебный огонь. Но все было тщетно. Я даже не ощущала чары, хотя знала, что они повсюду вокруг меня. Чары подпитываются эмоциями, и чем более дикие и страстные эти эмоции – ярость, похоть, любовь, – тем легче их использовать. Но я никак не могла получить к ним доступ, как раньше. Казалось, я снова стала простой Меган Чейз, без волшебной силы. Остались только острые уши.
Странно, ведь многие годы я даже не подозревала, что наполовину фейри. Всего несколько месяцев назад, в мой шестнадцатый день рождения, я узнала, что мой лучший друг Робби не кто иной, как Плутишка Робин, печально известный, как Пак из «Сна в летнюю ночь» Шекспира. Моего младшего брата Итана похитили фейри, и я должна была спасти его. Ах да, кстати, оказалось, я дочь-полукровка короля Оберона, повелителя Летних фейри. Потребовалось какое-то время, чтобы привыкнуть и прийти к осознанию, что я наполовину фейри и могу использовать магию – волшебные чары – в своих заклинаниях. Не то чтобы я была в этом хороша, – на самом деле я была полным профаном, к великому раздражению Грималкина, – но не в этом суть. Тогда я даже не верила в существование фейри, но теперь, когда моя магия исчезла, мне казалось, будто я потеряла часть себя.
Вздохнув, я открыла комод и достала джинсы, белую рубашку, длинное черное пальто и натянула все это на себя как можно скорее, чтобы не замерзнуть насмерть. На мгновение в голову пришла мысль, не надеть ли что-то модное, вечернее платье, к примеру. Но я тут же от нее отказалась. Неблагие надменно отвергали официальное одеяние. У меня будет больше шансов выжить, если приспособлюсь к местным устоям.
Когда я открыла дверь, Тяосин – уже не коза и не кошка – уставилась на меня и расплылась в ухмылке.
– Сюда! – прошипела она, отступая в ледовый коридор. Ее желтые глаза, казалось, плыли в темноте. – Королева ожидает.
Я следовала за Тяосин по темным извилистым коридорам, стараясь смотреть прямо перед собой, но краем глаза все же улавливала кошмары, таящиеся в залах Неблагого Двора.
За дверью, словно гигантский паук, прятался хилый буги; бледное исхудавшее лицо смотрело на меня сквозь щель. Огромный черный пес с горящими глазами преследовал нас по коридорам, не производя ни единого звука, пока Тяосин не зашипела на него, прогнав прочь. В углу, кидая кости, сделанные из зубов и крошечных косточек, ютилась пара гоблинов и красный колпачок с акульими зубами. Когда мы проходили мимо, между ними разгорелся спор: гоблины показывали на красного колпачка пальцем и кричали «Мухлеж! Мухлеж!» высокими голосами. Я не смела оглянуться, но за спиной раздался визг, а за