Поработав еще минут сорок, я почувствовал голод, но, посмотрев на часы, прикинул, что полчаса ожидания – мелочь для волевого человека.
Сняв халат, я натянул на себя тонкий свитер в шоколадно-бежевых тонах и черные джинсы и, налив в стакан апельсиновый сок, подошел к окну – рассмотреть погоду в перспективе грядущего дня. В перспективе – мне удалось не очень, разве что – на ближайшие пару часов, которые меня не очень-то и волновали, потому что все равно мы с Фрэнком проведем их в моем номере за ланчем и, надеюсь, за конструктивным разговором в поисках истины.
Осеннее солнце решило, по-видимому, сегодня основательно отдохнуть, устроив в октябре декабрьское утро. Низко нависшее, сизое, небо обещало в лучшем случае затяжной дождь, а в худшем – мокрый снег. Хотя эти две версии развития погодного настроения для меня не имели принципиальной разницы.
Продолжить размышления на тему: «я и погода», мне помешало легкое стаккато в дверь моего номера. Попытка Фрэка простучать какую-нибудь замысловатую мелодию, возможно, и удалась бы, но я открыл дверь.
Фрэнк, вероятно, утопически надеясь произвести какой-то особый эффект на французскую богему, выглядел, как художник с претензией на беспредельный креатив: трикотажный блузон цвета лимонной пастилы с темно-вишневым и синим орнаментами на груди, бордовые брюки свободного покроя; из-под открытого ворота виднелась сливовая водолазка; такого же цвета шарф, повязанный в гламурно-богемном стиле (название стиля сказал мне позже Фрэнк), довершал наряд беспокойного самца-попугая в стадии активного поиска подружки. Золотисто-медный капюшон волос обрамлял худое лицо с отросшей двухдневной щетиной. И если бы хакер был в черной сутане – вполне мог сойти за монаха или проповедника, потому что огромные голубые глаза Тодескини горели каким-то фанатичным огнем и азартом, хотя вряд ли религиозной природы. Энергично ворвавшись в мой номер, он ураганным прыжком заскочил в туалет, на ходу сбросив на пол две больших сумки. У меня возникло ощущение, что за ним кто-то гонится, и я автоматически выглянул за дверь: относительная тишина, безлюдность коридора и холла меня успокоили. Впрочем, его молниеносность могла иметь другую подоплеку, и шум воды сливного бачка унитаза подтвердил мой последний вывод.
Вскоре Фрэнк уже сидел в широком кресле у кофейного столика и беззаботно улыбался, радуясь произведенному эффекту.
– Как тебе мой наряд?
– Смотря кого ты хотел очаровать… Если – французских женщин – едва ли тебе это удалось. А вот если геев, то… может быть.
– Хотелось бы покорить всех, – серьезно ответил Фрэнк. – Но на вечер у меня припасен другой наряд. – Он поднялся и подошел к зеркалу, висящему на противоположной стене. Улыбаясь своему отражению, мужчина промолвил:
– Как