Хумаюн оглядел собравшихся вокруг помоста, среди которых были его дед Байсангар и седобородый визирь Касим. Старики взирали на него с одобрением, и на мгновение Хумаюн подумал о Бабуре, кому они так же помогали во время его столь раннего правления. Но не время ныне для грусти и сожалений. Пришел час торжественной церемонии. Предстояло заявить о себе как о падишахе.
– Девять лет тому назад я сражался рядом со своим отцом в битве под Панипатом. Аллах подарил нам великую победу и новые владения. Но, по воле Аллаха, отцу не суждено было насладиться нашими победами. Нынче третья годовщина чтения хутбы[2], восславляющей власть Моголов в Индостане. Моя империя пока молода, но она вырастет… она станет великой и превзойдет государства персидского шаха и оттоманского султана. Величие Моголов воссияет, словно полуденное солнце, ослепляя тех, кто осмелится взглянуть на нее. Я уже показал свою силу тем, кто угрожает нашим границам. Бахадур-шах и Татар-хан скрываются в горах, и некогда великое их богатство теперь хранится в моей сокровищнице. Но вы, кто верен мне и моему дому, вы разделите со мной и славу и богатство уже сегодня. – Хумаюн кивнул. – Касим, продолжай.
Как было отрепетировано ранее, Касим подал знак трубачам, которые издали один долгий сигнал, эхом разнесшийся по залу. Хумаюн подошел к весам и, встав на одну из чаш, почувствовал, как под его тяжестью она опустилась на пол. Касим хлопнул в ладоши, и слуги начали складывать ларец за ларцом с драгоценными камнями на другую чашу, пока под мерный стук барабанов чаша с Хумаюном не поднялась с пола. Когда обе чаши уравновесились, снова прозвучали трубы.
Открыв книгу в красном кожаном переплете, Касим начал читать:
– Его Величество падишах Хумаюн великодушно провозглашает, что эти драгоценные камни должны быть поделены среди его придворных и верных слуг, записанных здесь. – Медленно и торжественно он произнес каждое имя. Хумаюн увидел на лицах благодарные и даже алчные улыбки.
Церемония продолжилась. Потом на весы легли мешки с серебром и золотом, которым были одарены военачальники, потом шелка́, парча и специи, предназначенные для высокопоставленных особ и подданных в других городах и провинциях. В конце падишах приказал раздать бедным зерно и хлеб, как напоминание о том, что император думает не только о богатых и чиновных людях, но и обо всех подданных.
К тому времени, когда все закончилось и затихли благодарственные возгласы и речи, у Хумаюна разболелась голова. Придворная церемония и ее смысл чрезвычайно важны для династии. Теперь он это понял. Предстояло найти новые способы вызвать благоговение у его людей. С каким облегчением он вернулся в свои покои и скинул тяжелые одежды! Когда слуги переодели его в простую рубаху и штаны, а Джаухар убрал под замок драгоценности, ему вдруг захотелось побыть одному и подумать. Он поедет верхом по берегам Джамны, где воздух гораздо прохладнее, чем в тесной крепости. Возможно, вернувшись, навестит благоуханный