этой чумы. Муркин так злостно ненавидел людей и так истово обожал себя, что совершенно перестал думать о том, что он человек. По Муркину, он был божеством. А ежесекундная рабская преданность в глазах Пушка еще больше уверяла бывшего президента, что он не человек, а нечто гораздо большее. Как и любому другому божественному существу, Леопольду Ивановичу никогда не приходили в голову мысли о смерти. Муркин свято верил, что будет жить вечно. И даже постоянно обострявшиеся болячки, вроде хронического бронхита, астмы, подагры и ревматизмов всех видов и сортов, не могли заставить старика задуматься о неминуемости своего летального исхода. Зато Муркин маниакально трясся за жизнь Пушка. Досконально изучив мифы и легенды всех мастей о девяти жизнях кошек и не найдя никакого научного подтверждения этому, Леопольд Иванович решил во что бы то ни стало максимально продлить век своему коту. За баснословные суммы ведущие умы Японии создали для Пушка работающую на изотопах урана камеру криогенной заморозки. Каждую ночь богач укладывал туда своего любимого зверька. Благодаря феноменально низким температурам кот буквально застывал внутри. Все его жизненные процессы замирали. По расчетам японцев, таким образом Пушок за каждую ночь продлевал свою жизнь примерно на восемь часов. Муркин очень боялся, что, несмотря на нижайшие температуры во время заморозки, Пушок проснется ночью в камере и умрет от приступа клаустрофобии. Чтобы этой нелепости не произошло, миллиардер распорядился построить капсулу, значительно превышающую габариты одного кота. В результате в пентхаусе Леопольда Ивановича оказался серебристый агрегат, больше всего напоминающий гроб на колесиках. Колесики – это еще одно распоряжение миллиардера, чтобы он мог перевозить криогенную камеру из комнаты в комнату.
И спустя год после начала всемирной чистки Муркин не изменял ни одной своей привычке. А тем более укладыванию спать своего любимца. Богач перекатил криогенную камеру из кабинета в спальню, расположил рядом с кроватью и открыл крышку.
– Хочешь баиньки, мой пушистик? – поинтересовался у Пушка Леопольд Иванович, нежно подняв заспанного кота с кровати. Животное, будто бы соглашаясь, потянулось. – Сейчас-сейчас, мой мохнатый ангелочек. Ну, чего ты фыркаешь. Я знаю, что ты не любишь эту заморозку. Зато мы будем жить с тобой долго-долго.
Муркин аккуратно положил Пушка внутрь камеры, уже собрался ввести на таймере «8 часов» и закрыть крышку, но беспардонный смешок спутал его планы. Леопольд Иванович обернулся – в проеме двери стоял Марк Львович. Точнее некто, бывший когда-то Марком Львовичем. От прошлогодней изысканности и лоска не осталось и следа. Больше всего киллер напоминал заблудившегося в собственных владениях лесника. Все лицо наемного убийцы покрывала густая черная борода. Затылок венчала рваная скатавшаяся вязаная шапка. Стильный дизайнерский костюм сменил выцветший походный комбинезон, который, впрочем, тоже смотрелся, как влитой. За плечами наемника виднелся объемистый рюкзак, который
