Среди населения также распространились трофические заболевания кожи. У женщин от голода прекращались месячные. Мужчины страдали импотенцией.[642],[643] По свидетельству одной современницы, от ужасной жизни у всех были отморожены и отгнивали оконечности, сходили ногти и слабело зрение.[644]
Мемуаристка О. И. Вендрых отметила, что лицо отекало, приобретало землистый цвет и покрывалось пухом из-за недостатка жиров, а все тело покрывалось нарывами: „Беспрестанно мертвеют конечности и отходят лишь когда их встряхиваешь вниз или кладешь в горячую воду, которую достать очень трудно. Дети зачастую родятся без костей. Меняются очень, так что, если недели две не видишься, то приходится рекомендоваться.“[645]
В Гражданскую войну матерям-роженицам приходилось особенно тяжело. Из-за голода молока у большинства кормилиц не оставалось.[646] Очевидцы вспоминали, насколько трудно было то время для матери и ребёнка, и то, как скудны были возможности питания для матери. Врач З. Г. Френкель писал, что ребёнок голодал от недостатка материнского молока: „Достать его для прикорма было невозможно.“[647]
Молочный кризис достиг небывалых пропорций из-за того, что большевики разрушили существовавшие до них структуры помощи матерям. Уже в январе 1918 года советский режим упразднил Всероссийское попечительство по Охране Материнства и Младенчества.[648]
На его руинах была образована Коллегия по охране и обеспечению материнства и младенчества (Охранматмлад). Охранматмлад присвоил все дела, отчётность, имущество и денежные средства старого, упразднённого органа.[649] Несмотря на это новая правительственная структура не справлялась со своими обязанностями.
Советская власть планировала воздвигнуть в столице центральное учреждение – Дворец Материнства.[650] Однако амбиционным планам большевиков не было суждено осуществиться. Недостроенный дворец скоро сгорел. В народе наркома Государственного призрения, большевичку А. Н. Коллонтай, мягко говоря, недолюбливали.[651]
Действия казённого Охранматмлада носили во многом декларативный характер. В условиях диктатуры и экономической блокады возможности помощи матерям и детям были крайне ограничены. Приюты, ясли, молочные кухни и дома матери и ребёнка постепенно создавались. Но численность их была совершенно недостаточной. К примеру, во всей Самаре к ноябрю 1920 года для детей до трёх лет была только одна детская консультация и молочная кухня при ней.[652]
В городах родителям приходилось доставать карточки на получение молока для детей.[653] Зачастую выдаваемое молоко было сильно разбавлено водой. На жаргоне специалистов-пищевиков такое молоко называлось „фальсифицированным“.