В итоге мать российской текстильной индустрии, Иваново-Вознесенская губерния, получала недостаточное количество дров, торфа и нефти. Фабрики Иваново-Вознесенска одна за другой прекращали производство.[435],[436]
Согласно обязательному постановлению 1918 года все торговые предприятия, производящие торговлю валяной и бурочной (резиновой) обувью, принадлежащие частным лицам, кооперативам, общественным и правительственным организациям, а также агентурные, транспортные и экспедиторские конторы, банки, товарные склады и ломбарды и даже частные лица, имеющие обувь, были обязаны в трёхдневный срок со дня опубликования постановления сообщить Центротекстилю свой адрес в Москве и Московской губернии.[437]
В других городах республики обладателей обуви обязали связаться с районными отделениями Центротекстиля. Там, где таковых не существовало, организациям и лицам требовалось сообщить точные сведения об имеющихся у них запасах обуви, с разделением её на сорта и размеры в местные продовольственные организации или Совнархозы.[438]
В результате одежда, обувь и мануфактура в молодой республике стали стремительно исчезать из оборота. Накопленные на складах остатки былых времен перераспределялись между советскими организациями. Порой, по распоряжению местных Советов, вагоны одежды и обуви обменивалась на вагоны продовольствия или зерна между губерниями. Небольшая часть кожаных изделий, обуви и материи отпускалась на нужды населения. Часть продукции разворовывалась со складов для продажи на чёрный рынок.
Цены на чёрном рынке были чрезвычайно высоки. Процедура выдачи мануфактурных карточек государственными органами была крайне затруднена. Перед карточным столом продовольственного отдела комиссариата выстраивались длиннейшие „хвосты“. Некоторым карточек получить не удавалось.[439] Это вело к томительным задержкам в распределении.
Но и наличие карточек не гарантировало получения предметов обихода. В отчете о деятельности Народного комиссариата по продовольствию за 1918–1919 год утверждалось, что согласно последней развёрстке нормой распределения готовой обуви принято считать одну пару обуви на пять человек в год. И даже тогда авторы утверждали, что недостаток кожевенных товаров и удовлетворение кожаной обувью в первую очередь Красной Армии не давали возможности выполнить и эту норму.[440]
Гражданам советской республики из года в год приходилось обходиться старой одеждой и обувью. Костюмы, головные уборы и ботинки всё больше изнашивались. В годы „военного коммунизма“ гардероб широких слоёв населения опростился до безобразия. Люди ходили в обносках и грязном трепье, занашивая штаны, свитера и пальто до дыр.
Писатель М. А. Осоргин писал: „Мы уже донашиваем одежду, обувь, скоро будем сами шить себе фантастические костюмы