Дверь в избу распахнулась сразу же, и, перекрывая вой метели, раздался бабушкин чуть хриплый голос:
– Дэюшка, ты?
Вот откуда она всегда знает, что это я пришла?
– Я, бабушка! – Царапка улетела в сугроб, я не хотела с ней так, просто мимо узкой тропинки промахнулась. – Темных ночей, бабуль!
И с разбегу обняла сухонькую старушку, у которой, несмотря на возраст, объятия были сильными и крепкими.
– Дэюшка, кровиночка моя, – пробормотала бабушка, – уж как добралась, доехала?
– Хорошо, бабушка, все хорошо, я дома.
И почти успокоилась, на миг поверив, что все по-прежнему, а тут из сугроба:
– Косорукая ты, Дэйка! Или злая? Ты злая или косорукая?
Вздрогнула, никак не ожидая, что Царапка заговорит при бабушке!
– Уймись, Цара, девочка промахнулась, а ты и рада в сугробе поваляться, уж я то видела, что хвостом в полете махнула.
Я от бабушки отпрянула, смотрю удивленно, а кошка пышный хвост трубой – и мимо нас в дом проследовала.
– И ты заходи, – бабушка за плечи обняла и к двери подтолкнула, – нечего на морозе – стоять.
Я зашла, в сенях разулась, по теплому деревянному полу в светлицу вошла. У бабушки дом очень старый, не знаю, сколько ему лет, но таких домов во всем Загребе не найдешь – всего три комнаты, да в один этаж, и печь здесь не дом греет, а стену. Очень старый дом, но пахло в нем всегда травами и чаем травяным, а уж когда бабушка пекла булочки, мы через всю деревню запах чувствовали и к ней бежали.
– Не стой, садись, – бабушка к столу подтолкнула, – и раздевайся, тепло у меня.
Пока пальто, шапку и шарф снимала, бабушка налила нам чаю, а Царапке в блюдечко сметаны набрала и теперь сидела и просто смотрела на меня.
– Ты изменилась, – вдруг сказала она, – взгляд другой, осанка и даже улыбка. А еще в глазах твоих любовь светится, Дэя. Любишь ты кого-то больше жизни, да гордости, да желаний своих. Скажешь мне имя счастливчика?
Тут я шарф выронила и, бледнея, испуганно воскликнула:
– Счастливчик!
Бабушка удивленно посмотрела, а Царапка на стол запрыгнула, сметану лизнула и недовольно так:
– Что с ним сделается? Поохотится в лесу, да и к тебе утром вернется, смерть то ему уже не грозит.
Тут бабушка не выдержала:
– Опять духа привела! – и смотрит на меня так… гневно.
– Что значит «опять»? – переспросила я, присаживаясь на скамью.
– А я, по-твоему, из лесу сама приковыляла? – Царапка фыркнула. – Ты меня принесла, мелкая была, годка три всего, а мимо котенка не прошла. Ух и ругалась Эриса, мать твоя, но Орон поддержал, говорит: «Прокормим, зато у Дэюшки сердце доброе, пожалела котенка». Возродиться не каждый дух может, силы много уходит, а если маг за тобой следует, да изматывает, тут уж прыгнешь и в котенка новорожденного, лишь бы слабый был, чтобы его дух изгнать, место в теле занять. Но и опасностей много – темный по следам идет, а темные они от своего не отступаются, да