Он никогда не был фанатичным приверженцем какой-либо политической или социальной доктрины, и в этом состоит один из секретов его политического долголетия. В разное время он являлся коммунистом-администратором и коммунистом-демократом, социал-демократом, либералом и левым радикалом, неутомимым борцом с привилегиями и патриотом. Он умел поворачиваться, никого при этом особенно не удивляя, и его ежегодные послания Федеральному собранию существенно отличались одно от другого не только по темам и языку, но и по идеологическому наполнению.
В своей сущности Б. Ельцин был в первую очередь разрушителем, и у него никогда не было своей позитивной программы. Главным приоритетом для Ельцина была не идеология и не программа, а власть, и это вызывало со всех сторон жесткую критику. О нем писали как о барине-самодуре, разорившем имение, запутавшемся в долгах, уморившем скот и людей и постоянно меняющем управляющих, на которых он и валил вину за свое банкротство. После августа 1998 года массированная критика в адрес Ельцина и «семьи» шла со страниц самых респектабельных западных газет и журналов, которые в прошлом прощали первому Президенту России все его недостатки. При этом большая часть упреков в адрес режима Ельцина была справедлива. Но кто мог реально заменить Ельцина, например, в 1993 году? Хасбулатов? Руцкой? Бурбулис? Макашов? Гайдар?
А кто мог стать во главе государства в 1997 году? Немцов? Черномырдин? Чубайс? Где была альтернатива? Способен ли был Зюганов в 1996 году принять на себя всю ответственность и избежать потрясений? Или, может быть, генерал Лебедь? Альтернатива Ельцину начала вырисовываться только с приходом в Белый дом Евгения Примакова, но политическое движение и идеология, на которые мог бы опереться Примаков, не успели сложиться в какие-то новые структуры, способные выдержать громадный вес российской государственности и российских проблем.
К тому же режим Ельцина не был однороден: демократия причудливо переплелась в нем с деспотией, а новый российский капитализм содержал в себе не только элементы криминалитета, но и весомые блоки прежних социалистических отношений. В разных сферах управления этот режим имел разный цвет и использовал разные принципы. Даже карта российских регионов до сих пор окрашивается политологами с помощью разных красок, в том числе и красной, а также розовой, белой, зеленой и голубой. Такого смешения политических цветов не знает сегодня ни одна страна в мире.
У историков есть один почти безусловный критерий для оценки значения и роли того или иного лидера в истории государства. Мы прибегаем к сравнению того состояния, в котором лидер принял власть в своей стране, и того, в котором находилась страна,