– Это торговый центр. И единственные люди здесь – это покупатели, продавцы и… – она встретилась глазами с Нитой, – и товар.
Нита хотела ответить, но передумала.
У нее очень большие проблемы.
Где-то поблизости открылась дверь. Нита напряженно прислушалась. Скрип двери был хорошо различим в шуме рынка и многолюдной болтовне, перемежающейся смехом и криками. Она различала и другие звуки, которые не могла распознать: хлопки, похожие на стук дождя по мегафону; карканье птиц и стрекот насекомых, похожий на стрекот цикад.
Дверь со стуком закрылась, и звуки стали приглушенными. Их сменил новый звук. Шаги.
Глаза Миреллы расширились. Она завернулась в одеяло и будто уменьшилась. Ее длинные волосы упали на лицо, и Нита невольно вспомнила о страусе, который, прячась, якобы прячет голову в песок. Если ты не видишь их, они не видят тебя.
Она слышала эхо голосов: одного – мужского, другого – женского.
– В этом и проблема, – говорил мужчина. – Как мне сделать что-нибудь из этого, если я не говорю по-испански?
– Ты справишься. – Интонация женщины была резкой и холодной.
Когда голоса зазвучали ближе, Нита поразилась: оба говорили по-английски, причем с американским акцентом. В говоре мужчины слышался акцент Восточного побережья, а в словах женщины проскакивали те звуки, которые Нита как-то слышала в восточной Канаде и в некоторых районах Среднего Запада.
Неподалеку раздался разочарованный вздох мужчины. В следующую секунду прибывшие завернули за угол, и теперь Нита могла их рассмотреть. Оба остановились и оценивающе разглядывали ее.
Женщина казалась широкой, но не полной. Просто у нее были широкие плечи и талия, которая, должно быть, раньше была осиной, но с возрастом становилась толще. Стянутые в тугой пучок каштановые волосы прорезала седина, а лицо было белым, как майонез. Нита сделала вывод: эта женщина редко видит солнце.
Мужчина выглядел не старше двадцати – двадцати двух лет. Смуглая кожа, крепкая фигура, темные волосы и глаза. Он был ниже женщины и, вероятно, примерно на дюйм ниже Ниты. В том, как его глаза скользили по комнате, и в том, как подрагивали губы, точно пытаясь сложиться в улыбку, было что-то неправильное.
– Ну что ж, – сказала женщина. Выражение ее лица было одновременно равнодушным и скучающим. – Она очнулась.
Стараясь держать подбородок высоко, чтобы не показывать страх, Нита поднялась на ноги. Она приказала себе не дрожать и попыталась ограничить адреналин, кортизол и другие гормоны страха, размножающиеся, как возбужденные кролики, но почти сразу поняла, что это невыполнимая задача. Руки снова задрожали.
Женщина повернулась к собеседнику:
– Давай, Ковит.
Ковит повернулся к Ните, и она невольно сделала шаг назад. Его глаза блестели, улыбка на лице была какой-то слишком возбужденной, слишком счастливой и слишком кривой. Увидев ее движение, он фыркнул и закатил глаза.
– Расслабься, скоро все закончится.
Его