– Он мёртв. – Мужчина пристально смотрел в глаза собеседницы, готовясь заметить малейшее изменение в точёных чертах её лица.
Но нет, ни боли, ни тоски лицо не отразило. Не дрогнуло пышное опахало страусовых перьев, судорожно сжатое побелевшими пальцами, не приподнялись от тяжёлого вздоха обнажённые плечи в ореоле дорогих кружев. Всё тем же победительным самовлюблённым блеском полыхали в свете жирандолей10 бриллианты на нежной шее.
Из-за прикрытой двери библиотеки неслись визгливые звуки виол. Отчего-то они раздражали, как комариный надоедливый писк над самым ухом.
– Бедный мальчик… Он сильно мучился? – В голосе печаль и ничего большего.
Мужчина беззвучно выдохнул, разжав судорожно сжатые в кулаки пальцы.
– Нет. Всё случилось мгновенно. Когда я подошёл к нему, он уже не дышал.
– Нелепая судьба…
– Вам его жалко?
– Конечно, ведь молоденький совсем, дурачок… И потом, во всём случившемся есть и моя вина – если бы я не пригласила его танцевать, он не возомнил бы невесть чего, не стал бы преследовать меня, писать послания, следить…
– Он свою нелепую судьбу сам нашёл. Я не мог оставить его так: он видел слишком много, а если бы болтать начал?
– Теперь он болтать не станет. – Она вздохнула устало.
– Не станет. И нам ничего больше не угрожает. Вы же понимаете, что так гораздо лучше?
Женщина повернулась к окну, опять хищно полыхнули бриллианты, переливчатая волна прошла по высокой груди, и он невольно залюбовался тонким изящным профилем. Как всегда, когда смотрел на неё, слишком рьяное воображение отмело всё лишнее и дорисовало недостающее. В голову ударила тёмная жаркая волна, и сбилось дыхание.
– Беда в том, что теперь нам грозит опасность во сто крат серьёзнее.
– Что вы имеете в виду? – На него словно вылился ушат холодной воды, он даже головой потряс.
– Ко мне приходил отец мальчика. И угрожал…
– Объяснитесь, сударыня! Я что-то утерял суть гиштории: при чём здесь кадетов отец, с какой стати и чем он вам угрожал? – Мужчина нахмурился, взгляд вновь потяжелел.
– Это давняя история, барон. Когда-то этот человек был в меня влюблён, а я предпочла другого.
– Даже так? Занятно. То есть кадет испытывал к вам потомственное влечение? Унаследовал от батюшки? Род семейного безумия?
– Ваше зубоскальство неуместно, сударь! – Кажется, он задел её – щёки вдруг залились румянцем, а глаза метнули молнию. – Откуда-то Фёдор узнал, что сын преследует меня своим вниманием, явился и потребовал, чтобы я пресекла ухаживания. Кажется, он следил за мной и узнал про нашу с вами связь.
Отчего-то слово «связь» покоробило мужчину, и он перебил язвительно:
– Как?! И этот тоже? Тоже за вами следил? Сударыня, вы просто героиня романа – все за вами следят!
– Вы зря