Бабка, погладив девочку по волосам, глядя на огонь в печи и чуть раскачиваясь, так же напевно завела речи, соответствующие более плотному, действительному миру, понемногу выводя в него душевное внимание девочки. Это глубокое, сильное звучание в ладу с покачиванием коленей, выплывало из бабки и накрывало мягко, словно волны – береговые камни, вымывая лишнее, чужое, оглаживая острые их края, делая гладкими и цельными.
То не пОзори всполыхаються,
То не лазОревы воды вздымаються,
То душа-девица на Рось спускаеться
Дивным светом кругом разливаеться.
Рыком звЕрьим леса оглашаються,
Лебедицы-утицы слетаються
И любовью души согреваються
Живой вешнею наслаждаються.
Душа-дева в плоти являеться,
В поток жизни окунаеться…
То не пОзори всполыхаються,
То задумье небес исполняеться…
Образы, казанные бабкой, возникали прямо в воздухе, очерчивались огненно-световыми линиями и всполохами, переливались сиянием, раскрывались, как соцветия, глубинными, поначалу сокрытыми содержаниями.
Всё это расцветание сплеталось в одно целое полотно и плавно, невесомо сплавлялось с пространством внимающей души, становясь её неповторимым, чарующим, светящимся узором.
Девочка спала, покачиваясь в бабкином подоле… Лицо её, впервые за долгое время, озарилось умиротворённой, счастливой улыбкой… Вернулось Знание души о своём Пути.
Магия колыбели и скалки
Бабка Манефа легко понесла спящую девочку на кровать и попросила встрепенувшуюся Ольгу:
– Ну-ко, Олюшка, кружевны навершия с подушек убери, да с покрывалом – вот сюды. Пристроим нашу птичку светлу ночевать…
– А что-то испарина появилась!.. Это нормально? – встревожилась мать, глядя на Светлышка.
– А как же, пара у неё теперь дышит, пространство душевно шириться стало, – проворковала бабка. Но, поймав недоумённый взгляд Ольги, выдала более понятный образ: – Опара, знашь, на закваске быват хорошо подыматся, растёт, дышит – то основа тесту добрая. Опосля к ней муку подсеивашь, уплотняшь поболе: она вбират. В печище-то всё ненужное выгорат и от энтого тепло да жар выделяются. И на ём годны образы, что тебе хлебы да пироги, форму обретают да крепятся. Ишшо всю жизню подпитывать станут!..
Тут Ольга и сама почувствовала лёгкий жар, но не смогла бы определить ни его источник, ни то, где именно в теле он ощущается. Бабка зорко поглядывала на неё, устраивая малышку на перину с льняной простынёй, из-под которой свисал кружевной подзор и, казалось, рассеивал белый свет.
– Ох, ясны светы! Да тебе как бы не лишку, на сегодня-то! А вот давай-ка, укладывайся на животик-от,