на ноги и начал расхаживать из стороны в сторону, а его кузен Оррин откинулся на спинку кресла и прикрыл лицо рукой. Девчонки же рыдали, не скрывая своих истинных чувств. За семь лет наставник стал нам родным человеком. Да что там говорить, он заменил нам родителей! Нянчился с нами с первого курса, знал о нас столько же, сколько и родственники, а иногда даже больше. Он научил нас всему, пусть порой был строг, на то он и учитель. Мы любили своего наставника, а он нас. Теперь вдруг нам говорят, что его нет. Как дальше? Что делать? Кто доучит нас? Мир просто рухнул, исчезли его краски, оставив после себя горечь невосполнимой утраты. Я это уже проходила, когда отец приехал за мной в разгар сессии еще на втором курсе и сообщил, что мама погибла. Тогда мне казалось, я умру сама. Не умерла, но рана от потери родного человека так и не зажила до конца, по этой лишь причине стараюсь не вспоминать тот страшный год, ведь отцу пришлось куда хуже, и пытаюсь не говорить о ней. Я боялась, что он сойдет с ума от горя. Не знаю, как общими усилиями родственников удалось вытащить отца из той пучины отчаяния, в которую он медленно погружался. Это было страшно. Наверное, случилось чудо. Отец переболел, вернулся к своей службе, только тоска из сердца никуда не делась, она тревожит его по нынешний день. Я это вижу, но сделать, увы, ничего не могу, а заводить с отцом разговор о женщинах не решаюсь, хотя в какой-то мере понимаю, что он еще молод и мог бы жениться повторно. Дочь его уже выросла и обижаться не станет, если лорд Бриэм приведет в дом женщину. Но… как бы мы ни были близки, все равно остается между нами какая-то недосказанность. Мы боимся лишний раз ранить друг друга, вот и держим свои мысли и чувства глубоко внутри, не показывая, когда нам плохо, грустно или тревожно. Своими переживаниями я могу поделиться только с бабушкой, и она, как может, поддерживает просто добрым словом, а где-то и дельным советом.
И вот теперь не стало наставника. Нет, он не просто умер от болезни или несчастного случая, как мама, от старости, в конце концов. Нет. Его убили. Хладнокровно и жестоко лишили жизни. За что? Наставник был очень хорошим, умным человеком. Он никогда ни с кем без явной причины не конфликтовал, был доброжелателен к людям и нелюдям тоже. Как же так получилось? Кому мог помешать обычный учитель?
Я откашлялась, смахнула со щеки слезу и посмотрела в серые глаза айари Шармейн.
– Ректор, что вы говорили о другой школе?
Эта новость была не менее волнующей и убийственной, чем гибель айара Олдена. Лишиться наставника – горе, а вот оказаться на выпускном курсе черт знает где, и учиться у незнакомых нам учителей – двойная беда. Девчонки резко перестали рыдать и уставились почему-то именно на меня. Неужели только я озаботилась этим вопросом? Хотя, думаю, после слов об убийстве уже никто не слушал ректора. Каждый погрузился в свой собственный мир горя и разочарования. Да, разочарования. Ведь еще несколько месяцев назад,
