Снегопад прекратился, и Тие показалось, что вокруг стало светлее. Она шла мимо деревьев, заросших лишайниками. Мороз превратил листья и шишки в причудливые застывшие фигурки, которые слабо звенели на ветру. Как только она вышла на лесную поляну, мелодия затихла.
Внезапно в тишине раздался пронзительный крик, и девушка замерла. Олень! Кто-то опередил ее! Если хищник напал на оленя, получится ли отбить у него добычу? Но предостережение Джаспера продолжало звучать у нее в ушах. Возможно, здесь охотился мантрок. Она слышала историю о том, как звери перешли замерзшее озеро и попали в его лапы. Тия надеялась, что никогда не столкнется с мантроком, потому что, по рассказам охотников, ни одна стрела не могла пробить его кожу. Треск ветки, раздавшийся совсем рядом с ней, заставил ее обернуться. От берез отделилась огромная тень, застыла ненадолго и исчезла. Паника охватила девушку, и она побежала. Позади кто-то двигался следом за ней! Тия ждала, что в любую минуту этот кто-то может напасть на нее! Но ей удалось добраться до ручья и быстро перейти по бревну. Лишь на противоположной стороне она отважилась повернуться и посмотреть назад. И обомлела от увиденного: за деревьями стоял мужчина. Мгновение – и он исчез, как будто его никогда и не было.
Когда последний луч солнца исчез за горизонтом и мир вот-вот должен был погрузиться во тьму, Тия, наконец, добралась до хижины. Она оперлась о дверной косяк и потопала, чтобы очистить подошву сапог от налипших комков снега. Онемевшими от холода пальцами она взялись за дверную ручку и, резко дернув, зашла внутрь. Мать подняла глаза от своего шитья и посмотрела на нее бледно-голубыми глазами. В ее взгляде Тия прочитала облегчение и разочарование от того, что дочь вернулась с пустыми руками.
– А-а, та самая девушка, которая заботится о нашей еде, – прозвучал язвительный голос Бертрама.
Мать цокнула языком.
– Пойти на охоту в такой снегопад – настоящее безрассудство. Кроме того, приходил Вацлав, а тебя не было дома, – сказала она, но в ее голосе не слышалось упрека. Бертрам усмехнулся. Он сделал большой глоток пива из кувшина и с шумом поставил его на стол. Перед ним горела свеча, превращая его усмешку в уродливый оскал.
Тия молча выскользнула из промокших сапог и сняла кожаную трехпальцевую перчатку, спрятав ее в карман куртки. Повесив верхнюю одежду на крючок, она поставила лук и стрелы в угол.