– Туда.
Я подвел Нийян к прямоугольному отверстию, видневшемуся в крыше за парой колонн. Сам остался сзади, предоставив ей откинуть дверцу, как потому, что был Принцем, так и потому, что не желал лишиться недавно проснувшегося зрения под действием внезапного света. Дверь со скрипом распахнулась, исторгнув слабое мерцание, но даже его хватило, чтобы обжечь мои глаза.
– Похоже, она ведет в комнату, – негромко сообщила Нийян.
Она отложила лук и вынула длинный кривой нож, после чего шагнула в проем и сошла внутрь здания.
Я сморгнул остатки слез и подошел к проему. В бордель вела лестница с крутыми и узкими ступенями. Нийан ждала у подножия.
Я наполовину сошел, наполовину втек в гостиную. На буфете горела одинокая сальная свеча, освещавшая пару вытертых кресел и вазу с остатками мертвых цветов. Буфет и пол были усеяны лепестками.
Нийян приблизилась к единственной двери и приоткрыла ее. Хвала Ангелам – петли едва застонали.
– Коридор, – доложила она и повернулась ко мне. – Что дальше?
– Дальше спускаемся на один этаж.
– А потом?
– Посмотрим и послушаем, – пожал я плечами.
Я скользнул мимо Нийян, и та поймала меня за руку:
– Постой. Ты хочешь сказать, что даже не знаешь, где засел Шатун?
– Мне известно, что он на третьем этаже.
– И все? Мы прошвырнемся и заглянем ко всем прошмандовкам, пока не найдем?
– Примерно так. – Мне приходилось годами довольствоваться меньшим. – Сейчас здесь никого нет, и это будет нетрудно.
– Вот, значит, как ты работаешь? – Нийян уставилась на меня. – И что, удается?
– Ты удивишься.
Я распахнул дверь полностью, и Тузовка фыркнула:
– Не знаю, разочароваться мне или впечатлиться.
– Бывает, и сам не пойму, – улыбнулся я.
Мы крадучись миновали несколько дверей и спустились по главной лестнице в центральную часть здания. С цокольного этажа снова донесся шум, голосов прибавилось. Я заглянул через перила и увидел множество голов и плеч, тянувшихся рассмотреть происходившее внизу. На наше счастье, местные дамы стеклись для лучшего обзора на второй этаж и ниже, оставив третий пустым.
Обстановка здесь была поприличнее, если таковой можно назвать ветхое плетеное кресло, настенное зеркало и вытертую ковровую дорожку. В канделябрах вдоль стены горели свечи, и свет отражался от натертых латунных пластин, вмонтированных позади.
Нийян взглянула на меня и вопросительно вскинула бровь. Я указал налево – главным образом для солидности.
Двери здесь располагались почти впритык, как и этажом выше. Это были кутки, где Лярвы зарабатывали основную сучью мзду, впуская и выпуская мужчин и женщин с поразительной скоростью. Апартаменты попросторнее, предназначавшиеся