Астроном. Илай Колесников

если что-то случится с их сыном. И Астроном шел, куда глаза глядят, и потихоньку выходил на обочину автострады. Он, пожалуй, и не замечал этого, лишь шел, напевая себе под нос старую детскую песенку, мечтая о главном и вспоминая молодость. Шапка его сейчас была надета набекрень, а куртка, порою волочась по земле, как бы показывала, что она не приходится Астроному в пору. И дело не в том, что у Астронома не было денег, чтобы купить себе куртку подобающего размера. Но он так принизился, в своих собсвтенных глазах, что даже куртка, и та стала огромной. На протяжении всей обочины росли ёлки. Постепенно они сменялись чем-то более юным. Не настолько южным и юным, чтобы казаться секвойей, но уже настолько, чтобы выглядеть, как первосортная береза или дуб. Постепенно Астроном подходил к центру. О, ему, конечно, было ещё так далеко до центра, как только бывает человеку далеко до его поставленной цели, когда он, впрочем, уже прошёл данную ему половину пути. Но прогресс растет не по стандартным графикам. И всегда, абсолютно всегда первые шаги-самые тяжёлые. Вы можете больше никогда не испытывать настолько плохих эмоций, какие испытывали в самом начале. Впрочем, если это ваша жизнь вас чему-то учит, то может быть и наоборот.

      Он шел по дороге жизни, как по тропе войны. Он воевал с самим собой, не зная даже толком, где находится вражеская подстанция. К вечеру он дошел до Москвы, но это была далеко не та Москва, о которой мы привыкли думать. О, нет, то не была Москва, украшающая свои дома миллионами праздных сказок, дорогих автомобилей, людей в хороших костюмах. Астроном дошёл до поселка. Не очень бедного, но и не очень богатого, а так, типичного посёлка в средней полосе России. Между тремя домами там находился довольно красивый парк. Тоже весь в проталинах, но будто в проталинах посветлее, поярче, на порядок лучше. Да и Солнце светило в этих краях пуще прежнего. И всю дорогу, пока Астроном шел до Москвы, в затылок ему светили стареющие, с каждой секундой все больше хмурящиеся тучи. Именно когда он дошел до этого, ранее неприметного поселка, в небесах выглянуло закатное Солнце. Ощущение было такое, что Солнце уже село, но день Астронома не успел дойти даже до середины, и, несмотря на все предпосылки того, что в этом парке, должно быть, будет хороший вечер, вечер для Астронома выдался плохим. Наверное, потому что ему было завидно. Он завидовал всему: Солнцу, людям, идущим спокойно из одного магазина в другой, перебирающим своими лапками, даже реке, которая текла незаметно, но при этом так величесвтенно, ни на кого не обращая внимания. Он долго сновал по парку туда-сюда, и намотал, наверное, кругов десять или двадцать, и Солнце за это время уже давно село, а в небесах появились первые звезды, некоторые планеты, в том числе красноватый Марс, видневшийся сквозь камыши речки. Конечно, Астроном чересчур утомился. Переход в тридцать километров за день и для подготовленного человека считается немалой нагрузкой, а для такого, как он, обывателя, это и вовсе целый кошмар. Совсем немудрено, что ему захотелось спать. Он и залез на дерево, находящееся неподалеку