Изумрудный плен. Георгий Григорьянц

в ожидании скачек изнывали от нетерпения. Желание выиграть будоражило кровь не только участникам состязаний, но и гражданам, сделавшим ставки на тотализаторе ипподрома. Двенадцать колесниц были разукрашены в разные цвета – шесть армянских в красный, столько же римских – в белый с золотым.

      Фомин в поисках Зенобии разглядывал трибуны. Он заметил её среди армянской знати рядом с ложей императора. Невидимый статус наделил его способностью свободно передвигаться где угодно. Она его увидела, заметно удивилась, встала. Олег подошёл, поцеловал её в губы, прочитав неодобрение. Изумленный взгляд женщины сменился на вопрошающий. Она, предупредив сопровождавших её приближённых, отошла к аркаде и, делая вид, что поправляет складки пеплума, спросила:

      – Олег, что ты здесь делаешь? Если охотишься за Скрижалью судеб, то она со времён царя Тиграна II хранится в царской сокровищнице, в подземелье арташатского дворца. Он привёз её из Сирии.

      – Нет, милая. Мне нестерпимо захотелось тебя увидеть.

      – Рада вновь встретиться. Знаешь, я родила сына. Ему уже год и месяц. Чудесный ребёнок, светловолосый, очень сообразительный. Весь в тебя. Остался с моей сестрой.

      – Я счастлив, – на глаза растроганного Фомина навернулись слёзы, но вновь став серьёзным, он поведал: – Зенобия, Тиридату грозит опасность! Я слышал разговор Нерона с его подручным Тигеллином. Они задумали погубить царя на скачках.

      – Что? – она встревожилась. – Спасибо за предупреждение. Не так-то просто сломить царя Тиридата, но меры я всё же приму. На память обо мне возьми это кольцо, – она сняла с пальца золотое кольцо в виде змеи и протянула ему. – Всегда носи его при себе, на левой руке, и наша связь станет неразрывной. До свидания, друг. Время войне и время миру.

      Чмокнув его в щёку, Зенобия ушла. Фомин пошёл к стойлам. Красные колесницы армян и бело-золотые римлян уже готовились выехать на старт. Заметив подозрительного человека в коричневой, длиной до икр, подпоясанной тунике, перелезавшего через забор, Олег насторожился. Тот нервно оглядывался и, судя по выражению лица, явно замышлял что-то недоброе. Подойдя к красной квадриге, самой крайней в ряду, он, никем не замеченный, достал нож и попытался подрезать шлею коня. Тяжелая дубинка оглушила его. Не успев сделать своё чёрное дело, он выронил нож и грохнулся наземь.

      Толпа собравшихся на трибунах зрителей взревела. Её взору в императорской ложе предстал Нерон. Аплодисменты, выкрики – фанаты бегов обожали правителя, страстного поклонника гонок, который неоднократно сам выступал на соревнованиях, и судьи неизменно присуждали ему победу. Появились команды. Магистрат громко объявлял имена наездников. Когда прозвучало имя армянского царя, рёв толпы огласил ипподром. «Заезд пять кругов!» – кричал раз за разом магистрат. Нерон встал и, подняв руку, бросил платок – сигнал к началу гонок. Грандиозное зрелище началось.