Бармен поставил нам два бокала, и я подняла свой с первым тостом.
– За новую жизнь!
– За внутренних демонов!
Мы рассмеялись и сделали глоток. Я смотрела на Джули, она не успела сглотнуть, и вытаращила глаза.
– Что?
Джули мотнула головой куда-то мне за спину, я обернулась. Надо мной возвышался Джон.
– Привет, девочки!
– Привет. – Сдержанно ответила я.
– Здравствуй, Джон, – с нескрываемым призрением произнесла Джули.
– А что так официально?
– Иди куда шёл, – не унималась подруга.
Джон изучающим взглядом смотрел на меня, а затем придвинулся ближе.
– Ди, а я ведь к тебе.
Я посмотрела на него и почти шёпотом процедила сквозь зубы.
– Чего ты хочешь, Джон?
– Поговорить.
– Наговорились уже.
– А что так дерзко?
Я опустила голову.
– Мы уже все решили, ты свободен делать, что хочешь и спать с кем хочешь.
– А ты, я смотрю, не свободна. Вон как вырядилась. – Его голос стал резче и злее.
– Что? Тебе то, какое дело?! – вырвалось из меня.
– Мы еще с тобой не закончили, а ты уже себе спонсора нашла?!
– Это не твоё дело, Джон!
Джон резко схватил меня за плечо и дернул ближе к себе, чтобы я слышала каждое его слово.
– Ты не смеешь носить все эти цацки! Ноги решила раздвигать?! Ты все ещё моя!
Голос был больше похож на звериный рык, а его глаза источали злобу.
– Нет! Ты мне изменил!
– И что?! Я все два года тебе изменял, тебя все устраивало, а тут тебя дёрнуло уйти. Я тебя не отпускал!
– Все 2 года…? – Я еле слышно повторила его слова: – два года… я не знала…
От обиды на глазах навернулись слезы, плечо стало ныть от крепкой хватки, и я резко одернула руку. Где-то в глубине души обида начала перерастать в злость. В голове пронеслось: «Я ему верила, отдала ему два года, а он ни дня не был со мной честен. Он не смеет так со мной обращаться!».
Злость переросла в гнев, мои глаза сверкнули недобрым блеском, и я развернулась к Джону, я смотрела ему прямо в глаза.
Центральный камень в ожерелье – рубин, стал ярче. И где-то в глубине себя, я почувствовала силы дать отпор Джону.
– Знаешь, Джон, вся твоя напускная бравада не стоит ни цента! Ты папочкин сынок! Всё, что у тебя есть, принадлежит твоему отцу! Ты пустой и наиглупейший человек, которого я знаю, – мой голос стал низким от накопившейся ярости, и, я чеканила каждое слово.
– Вся твоя жизнь сводится к унижению других, так вот, знай, что, таких как ты, убивают в подворотне! Ты ничтожество!
Чем больше я говорила, тем ярче сиял рубин.
– Я НЕ ТВОЯ!!!
Джон, не привыкший, к тому, чтобы с ним так разговаривали, попытался схватить меня, чтобы снова дернуть, но я вытянула вперёд руку, чтобы не допустить этого и оттолкнуть его. Лицо парня выразило гримасу боли, и он отлетел от меня сквозь толпу на несколько метров, развалившись на полу.
Всю