– Что Вы смеётесь? – озадаченно осведомился тем временем полицейский. – Денис Вам другую версию происходящего озвучил, почему он скрывается?
– Нет, Дмитрий, – в нервах я забыла его отчество и виновато развела руками, – извините вылетело из головы, как Вас по отчеству.
– Вячеславович, – услужливо подсказал он.
– А, да, точно. Так вот, Дмитрий Вячеславович, я смеюсь не от этого, а от того, что за бандита Вы вместе с консьержкой приняли меня. Пойдёмте, покажу.
Я вышла в коридор, открыла раздвижную дверку одёжного шкафа, достала куртку, надела, потом с полки достала кепку и очки, тоже надела и повернулась к нему: – Похожа? Только не говорите, что теперь ещё и в изнасиловании меня подозреваете.
– Консьержка сказала, что разговаривала с ним. И Вас она знает. Она не узнала Вас по голосу?
– Я постаралась, чтобы не узнала, не хотелось, чтобы слухи по дому пошли, как я могу выглядеть, и домыслы разные для чего так выгляжу.
– И для чего это?
– Мне лень переодеваться в магазин! По дому я хожу не в платьях, как сейчас, а в шароварах, их сейчас тоже Вам покажу, и без макияжа. И если мне надо что-то купить, иду в магазин так. Ваш объект с камер ведь ненадолго выходил? Так вот, он, или вернее я, так в магазин хожу. Не имею права? Должна лишь при параде?
– Имеете, но зачем это скрывать?
– Я ненавижу, когда кто-то лезет ко мне с вопросами. Мне проще сделать вид, что это не я. Ну чем Вам доказать, что нет у меня в квартире никаких насильников? Хотите, проверьте всё, включая шкафы и кладовки. Нет здесь никого, – я повесила куртку обратно, и сделала приглашающий жест, указывающий на коридор.
– А почему Вы доставкой не пользуетесь?
– Ждать не люблю – раз, потом магазин у нас в шаговой доступности и выбрать можно любые овощи самой, потрогав их, а не брать, что привезли – два. И потом это моё право ходить в магазин, когда хочу, и в том виде, каком хочу, не подвергаясь остракизму, спровоцированному консьержками!
– Чему не подвергаясь? – озадаченно переспросил лейтенант.
– Ничему не подвергаясь! А остракизм, если Вы не знаете, это опрос с целью выяснить общественное мнение: изгонять из социума данного индивидуума или нет. Так вот, мне не хочется, быть предметом обсуждения у старушек, сплетничающих со всеми о личной жизни жильцов, конфиденциальность которой, кстати, охраняется законом. А теперь, благодаря Вам, я стану объектом злословия.
– Вы странно как-то реагируете, Алина Викторовна, – полицейский неприязненно повел плечами, – смысл я уловил с самого начала, и абсолютно не понимаю, причём тут я? Я выполняю свою работу. Произошло изнасилование несовершеннолетней. Девочка в больнице вторую неделю. Я провожу розыскные мероприятия. Вот если бы Вас изнасиловали, Вы бы ведь хотели бы, чтобы насильника нашли?
– Если бы меня изнасиловали, мне было бы плевать, найдут его или нет, – жёстко ответила я. – Кстати, в таком виде я хожу намного больше, чем две недели. Опросите консьержек,