Я поцеловала мужа в губы.
– И не мечтай, что когда-нибудь от меня избавишься.
Муж виновато и растроганно улыбнулся.
– Я знаю, Кать. Иногда я бываю чертовски ревнивым.
– Это точно, – хмыкнула я и провела рукой по его волосам, затем хлопнула по плечу. – Идем. Нам ещё собираться к завтрашнему путешествию. И заехать сейчас в сервисный центр – мой телефон срочно нуждается в починке.
– Можно показать его Тиму. Он точно разберётся, что с ним. Потом починит – завтра-послезавтра тебе всё равно можно обойтись без мобильника.
– Знаю, но так будет дольше. Я лучше сдам его в ремонт сегодня и получу на день-два пораньше. И мне неудобно лишний раз загружать нашего друга работой.
– Хм. Как знаешь, – Антон пожал плечами и открыл дверь кабинета, пропуская меня вперёд. – Но может, если всё будет хорошо, в понедельник Тим тоже будет здесь.
– В смысле? – я остановилась, глядя, как муж закрывает дверь.
Повернувшись ко мне, Антон ответил:
– Катюш, очень плохо, что в связи с поломкой телефона ты лишилась доступа ко всей информации. И к нашему диалогу с Марго и Тимом.
И, улыбнувшись, добавил:
– Они хотят устроиться к нам в НИИ.
***
Если бы папа знал, где я, он бы точно нашёл способ вытащить меня отсюда – или хотя бы сделал всё возможное. Ворвался бы сюда на тракторе, снёс бы все чёртовы замки и двери с их магнитными кодами, собрал бы всех своих приятелей с города Красногорска и деревни Поздняково. И по всем этим причинам то, что он не найдёт меня и даже не станет этого делать, лишь к лучшему. Я бы никогда не пожелала ему попасть сюда, и чтобы с ним творили то же, что и со мной. Со всеми нами. И тем более – чтобы это случилось при неудачной попытке моего спасения.
Отец у меня боевой. Мне часто говорили, что я в него. Но почему тогда за три месяца я не смогла сделать ничего, чтоб отсюда выбраться? Все попытки оканчивались ничем. Этот психопат издевался надо мной, всё время демонстрируя, что он умнее меня. Каждый раз, когда я думала, что на верном пути, это оказывалось его очередной ловушкой и способом позабавиться надо мной. Продемонстрировать мне это место как олицетворение всего, на что он способен. Похвастаться своими гнусными трудами.
Под дверь снова сбрасывают еду. Значит, пришло время обеда.
За три месяца этот звук стал для меня самым ненавистным в мире – и одновременно я каждый раз ждала его, при этом злясь на себя. Пищевой инстинкт. Рефлекс, как у собаки Павлова. Люди так похожи на животных – но в его философии они практически им равны.
Я по привычке ощупываю безымянный палец правой руки и понимаю, что привыкаю к этому ощущению. След от обручального кольца тоже успел исчезнуть. Он пытается забрать у меня всё. И даже воспоминания. Лишить меня личности, сделать послушной игрушкой, восковой куклой…
Я с силой сжала кулак. Ни