– Ой, сладко, барышня, дюже сладко! – Марфуша почти уткнулась носом в ее ухо и едва слышно прошептала: – Он потом меня на сеновал звал, но это уж совсем баловство! Я пригрозила ему, что непременно вам пожалуюсь, а он… он…
Девушка покраснела и отвернулась. Ксения взяла ее за подбородок и развернула к себе лицом.
– И что же он?
Марфуша закрыла лицо руками и смущенно выпалила:
– А он, собачий сын, заржал, что тот жеребец, и говорит, его, дескать, и на барышню, то есть на вас, хватит, конечно, если попросите. А то ему жалко, что такая краса на корню засыхает.
– Твой Евсей дождется, что я самолично оттаскаю его за чуб или прикажу конюху солеными розгами по одному месту отходить. Тогда посмотрим, чья красота раньше времени засохнет.
– Да ну его, охальника! – махнула рукой Марфуша. – Лучше слушайте, чего я вам скажу…
Прижавшись друг к другу, девушки некоторое время о чем-то возбужденно шептались, изредка смущенно пересмеивались, а то вдруг прыскали в ладонь или, забывшись, принимались смеяться во весь голос, но тут же спохватывались, испуганно озирались по сторонам и опять переходили на шепот.
– Вот и все, что Евсейка сумел узнать, – Марфуша весело подмигнула Ксении. – Особливо, говорит, второй барин, приятель князя, ему показался. Резвый и веселый, а красавец из себя, каких поискать! Князь тоже ничего из себя, но суров и молчалив, верно, как ваша сестрица, барышня?
– Ну, ты и придумала, – рассмеялась Ксения, – нашла с кем Наташу сравнить! Он небось усатый да бородатый?
– Насчет бороды не ведаю, про то Евсей не сказывал. Усы, говорит, у князя есть, а у второго барина напрочь отсутствуют. Без усов-то, барышня, лучше, не колются, стало быть, когда целуешься! – Марфуша мечтательно закатила глаза, но не выдержала и прыснула в ладонь. – У Евсейки что усы, что бородища, как щетина у кабана, жесткие да колкие.
– Так не водись с ним, раз уколоться боишься.
– Так люб же он мне, барышня, хотя и варнак, каких еще поискать, – протянула жалобно Марфуша и сконфуженно улыбнулась. – Он меня сватать по осени хочет, ежели, конечно, барыня позволит. – Девушка с мольбой посмотрела на Ксению. – Как вы полагаете, не будет она противиться, если я за кузнеца пойду?
– Я попробую с ней поговорить заранее, конечно, если твой Евсей за ум возьмется. Наташа уже сама думала о том, чтобы женить его поскорее, а то слишком много воли ему дали, избаловался, нахальничает, насмешничает без меры.
– Непременно поговорите, барышня, непременно! – всполошилась Марфуша. – А то подберет ему барыня в наказание вдову с кучей детишек, а мне что ж, топиться тогда в озере?
– Ну, уж так сразу и топиться? – Ксения дернула подругу за косу. – Будто на твоем Евсее свет клином сошелся.
Марфуша сердито фыркнула и, освободив косу, перекинула ее на грудь.
– Когда сами полюбитесь, поймете, что значит сохнуть по дружку, на свиданки тайные к нему бегать… – Она порывисто вздохнула и обняла Ксению. – А как за руку-то друг сердешный возьмет, как