Женщина достала сферу фераспака и сосредоточилась на мерцающем зелёном свете. Хлопок! Индиговое небо, усыпанное мириадами звёзд, раскинулось над головой.
– И вам, вечер добрый, – произнёс с толикой недовольства Кин.
– Ферра Да Цин, – вместо приветствия произнесла Польга. – Мне нужно записать?
Ремесленный фантом не ответил. Он стоял с неописуемым выражением удивления на лице.
– Знаете, кто это? – она не сомневалась в положительном ответе, но хотела получить больше, чем просто подтверждение. – Расскажите?
– Точно, – словно сам с собой заговорил Кин. – Мастер Да Цин. Матушка Циля… Циля Да Цин.
Польга терпеливо ждала, пока мрачный ремесленник придёт в себя. Время замедлилось, заставляя чувствовать каждую ползущую секунду. И в этом практически застывшем мире наступила пугающая тишина.
«Здесь без тревог ни сна, ни дня, что-то сынишка плачет,
Слышишь, за всё прости меня, я не могла иначе!
Я не боюсь ни бед, ни ссор, в речку обида канет,
В небе ночном такой простор, он меня к звёздам манит.
Сын заболеет – я приду, боль исцелю руками,
Всё я сумею, всё смогу, с сердца снимая камень.
Я прилечу, лишь позовёт, воду пройду и пламень,
Но не прощу забвенья ложь, сердце моё не камень.
Видишь, звезда в ночи зажглась, шепчет сынишке сказку,
Только бездушье сгубит нас. Вылечит только ласка.
Я растоплю кусочки льда, сердцем своим горячим,
Буду беречь тебя всегда, я не могу иначе5»
Глядя в звёздное небо, Польга напевала под нос старую песню. Впервые она услышала её, когда была ребёнком. Мотив успокаивал, а слова западали в душу. Правда, со временем текст подзабылся и образовавшиеся в нём дыры заполнились подходящими по смыслу фразами. Вместо колыбельной Польга напевала эту песенку сыну. И сейчас она отчего-то вспомнила о ней…
«Буду беречь тебя… Не уберегла…»
Вин Гуд бредёт по следу…
Вин Гуд по понятным причинам не стал дожидаться, пока Изия явится за ним. Для очистки совести (которой нет) он всё-таки оставил наёмникам некоторую информацию для тафского некрофага. Исходя из неё, тот непременно должен был отправиться вслед за байдуром. На себя же Вин взял скучную миссию проверки каравана.
«Ну-да, ну-да», – не смог сдержать Вин смешок. Настолько забавно всё сложилось.
На душе стало радостно от предвкушения скорой встречи с Польгой. В голове уже созрел новый план. И основой ему послужила старая колонистская поговорка, что влюблённая женщина становится послушней жертвенного ягнёнка. Вин не видел никаких сложностей в охмурении одинокой дамы. Конкурентов ни сейчас, ни в обозримом будущем не намечалось. Так что почему бы не сыграть на естественных плотских желаниях.
Он