Это лекарство было так кстати! На какой-то миг мать опешила, сомневаясь, стоит ли ей принимать столь щедрый подарок: ведь еще секунду назад она мечтала выдворить эту женщину. На сей раз их переезд проходил в такой спешке, что многие вещи им пришлось запихивать абы как, поэтому теперь быстро найти среди них что-то нужное было проблематично.
Не дожидаясь, пока мать ответит что-либо, Се Яцзюнь протянула руку, взяла лекарство и несколько раз повторила:
– Спасибо, сестрица Хуа.
К ее удивлению, женщина заливисто рассмеялась. Смех ее звучал настолько звонко и разнузданно, что, казалось, отзывался в крыше и балках дома, с них даже посыпалась залежалая пыль.
– Ха-ха-ха, милая моя глупышка, как ты меня только что назвала? Тебе следует называть меня тетей, а «сестрица Хуа» я для твоей матушки! – сказав это, она тут же добавила: – Вы теперь с моей дочкой учитесь в одном классе.
Щеки Се Яцзюнь тут же зарделись пуще яблок сорта «Красный маршал», девочка нервно затеребила подол платья. Мать наконец-то проявила учтивость, как-никак гостья пришла к ним с самыми лучшими намерениями. Она тут же напустилась на Се Яцзюнь:
– А ну-ка, быстро завари для тети чай с сахаром! Чего встала как вкопанная?
С тех пор эта женщина, попросившая Се Яцзюнь называть ее «тетей Хуа», стала заглядывать к ним чуть ли не через день. Что до матери, то она в ее лице обрела человека, с которым можно было по крайней мере поговорить и прогнать скуку. Следует понимать, что в этот период мать как никогда нуждалась в человеке, который бы помог ей развеять одиночество. Немного позже Се Яцзюнь выяснила, что эту сестрицу Хуа прекрасно знает весь поселок. За глаза все называли ее «цветком-граммофоном», ведь, с одной стороны, в ее настоящем имени имелся иероглиф «цветок»[10], а с другой – у нее был нетерпимый к чужим недостаткам язык. Так что если в поселке во время свадеб или похорон случались какие-нибудь скандалы, то эта правоборница непременно была о них в курсе.
Из детей у сестрицы Хуа была лишь дочь, официальное имя которой звучало как Бай Сяолань, и училась она в школе средней ступени[11] в одном классе с Се Яцзюнь. Это была чернявая тощая девочка, щеки которой покрывала россыпь выразительных конопушек, будто она украдкой ела кунжут, нечаянно прилипший к ее лицу. Бай Сяолань страдала от заикания, особенно когда говорить приходилось на публике. В этом отношении ей было далеко до бойкой языкастой матери, и казалось очень странным, что она являлась ее родной дочерью.
Новость о том, что отец Лю Хо отправился на поиски сына, также растрезвонила сестрица Хуа.
В один из своих визитов она вдруг опустила свои тонкие веки и, тяжело вздохнув, сказала:
– Посудите сами, отцу и сыну и так-то жилось несладко, а тут еще такая неприятность. Мальчишка от испуга сбежал невесть куда, а отцу только головная боль. Этот горемыка один отправился на