Колдовской ребенок. Дочь Гумилева. Елена Чудинова

как показалось сначала. – Всё ищут себе в будущем дырки между жерновами. Куда возможно пристроиться учиться, где служить… Они так и хотят жить, жить как ни в чем не бывало. Жениться, детей завести… А ведь только роди здесь ребенка – и всё, подарил им заложника. Здесь нельзя ничего иметь. Иначе – ничего не сделаешь.

      – Чужие дети тоже заложники, – тихо сказала Лена. – И просто чужие люди. Помните, сколько за Войкова людей убили?

      – Беда не только в жертвах. Это ничего не дало.

      – Кроме отмщения, – вступилась Лена.

      – Месть не самоцель.

      – Ну, кажинный вечер одно! – заныл, приближаясь шаркающей походкой, сторож. Этот сторож, как помнила Лена, был зловреднее своего сменщика. – Сколько можно рассиживаться в общественном-то месте, а? Ходи тут, ищи их! И сидят, и сидят, будто мёдом им тут намазано.

      Лена фыркнула в перчатку, подумав, что не очень хотела бы сидеть на скамейке, намазанной мёдом. Усмехнулся и мальчик, поймав ее мысль.

      – Хиханьки да хаханьки… Вот всыплют папаши-мамаши по первое число за опозданье, посмеётесь тогда…

      Старик ворчал уже вслед.

      – Я вас провожу. – Обязательного вопроса в словах не прозвучало. Этот вечер, эта предельная высота откровенности, возможная лишь в отрочестве – всё выходило само собой.

      – Мы живём в Эртелевом переулке. Я, мама и дедушка с бабушкой.