Я не стал ему говорить, что читал свидетельство о смерти. Диагноз таким и был: внезапная остановка сердца, никаких других болезней. Причем была все-таки проведена аутопсия – умер здоровый молодой мужчина, ни разу к врачам не обращавшийся. Поразительно. Однако никаких причин для того, чтобы сердце вдруг сдало, патологоанатом не обнаружил. Дело закрыли.
– А потом… – Эндрю помедлил, ему очень не хотелось говорить, но он понимал, что я именно это хотел услышать. – Звонок по телефону. Номер не установлен. Голос брата. «Я тебе звоню… – Голос приглушенный, недовольный, но это был он, у меня и сомнений не возникло. – Когда придет… не знаю кто придет… Наверно, из полиции. Или позвонит. В общем, не рассказывай про мой роман. Им это не нужно, а для меня важно». – «Ничего не понял, – говорю. – Какая полиция? Ты с кем-то подрался?» – Почему-то в голову пришло именно это. «Не говори про роман, хорошо?» – «Да ты где? – спрашиваю. – Что случилось?» – «Запомни: про роман ни слова». Он говорил, будто не слышал меня. – «Ты приедешь, – говорю, – или созвонимся?» – «Ладно, пока».
И все. Я положил телефон и продолжил заниматься делом, размышляя, что имел в виду брат, когда говорил о романе. А минут через десять позвонил Берски, баритон, они с Францем обычно пели в одних спектаклях, и печальным голосом сообщил, что Франц… к сожалению… и все такое… «Как? – поразился я. Подумал сначала, что это дурацкая шутка, а что бы вы подумали на моем месте? – Когда?» Помню, что не он первым назвал время, а я спросил «когда?», не очень понимая смысл того, о чем спрашивал. «Два часа назад», – сказал Берски, и я решил, что это точно дурацкая шутка. И десяти минут не прошло, как звонил брат. Я так и сказал: «Что за дурацкая шутка? Постыдились бы» – и закрыл связь. Вскоре – через полчаса примерно – Берски явился сам, и с ним полицейский офицер. Тогда… В общем, такая история. Пришлось ехать на опознание. Пока я брата не увидел, не поверил. А про телефонный звонок не поверил офицер. Наверно, нигде у себя и не отметил даже. Мало ли что, мало ли кто скажет в таком состоянии…
– Отметил, – сказал я. – Собственно, потому я к вам и пришел.
Эндрю долго смотрел на меня, думал, потом сказал:
– Не могу понять, что это было. Но было же. И время разговора в телефоне, конечно, отмечено. Сорок три секунды. В пятнадцать тридцать две. Франц умер примерно в час.
– Жаль, – сказал я, – что разговор не записали.
– Мне и в голову не пришло…
И вдруг он спросил:
– Вы верите?
– В то, что вы говорите правду? – ответил я вопросом на вопрос.
Он поморщился.
– Естественно, я говорю правду. Я спрашиваю: верите ли вы в загробный мир и звонки с того света?
– Нет, – сказал я. – Но мало ли во что я не верю…
– Тогда что же это было? – сказал он с тоской.
Ответить мне было нечего, и я попрощался. По-моему, он хотел сказать: «Сообщите, если что-нибудь узнаете», но не сказал. Я на его месте