– Дверь с гиацинтами, – проскрипел Вир сквозь зубы. – Да она издевается!
Цветы всех мастей были изображены на каждой створке, и который из них гиацинт – Белый Жнец мог только гадать.
– Гиацинт – это что-то похожее на розу? – не очень уверенно стал вслух размышлять парень. – Ладно. Предположим, что вон тот белый цветок все-таки ромашка. Эту дверь можно исключить, но что делать с остальными?
– Это не ромашка, это космея, – неслышно подошедшая Шанья заставила Вира вздрогнуть. – Но я рада, что ты решил хоть немного приложить голову, и не стал открывать все двери подряд. Одна из них защищена от проникновения Стальной паутинкой.
Вир невольно поежился. Стальная паутинка – это охранный артефакт, острый, словно бритва, но при этом абсолютно невидимый. Делали его из светлячковой воды, смешанной с Нитью шелкопряда. Если натянуть Паутинку в дверном проеме, то вора потом можно будет собирать по кусочкам. Из-за высокого уровня убойности, плетение состояло на специальном учете и стоило, как весь этот дом.
– Я чем-то успел тебя обидеть? – Жнец взглянул на девушку, стараясь сохранять хладнокровие.
– Нет, – немного удивилась та, – еще не успел.
– Тогда какого крота ты не сказала мне хотя бы цвет двери? – сорвался Вир, наступая на Шанью. Та от неожиданности попятилась, пока не уперлась спиной в стену. Парень навис над девушкой, не отводя взгляда. Поза вышла неловкая, и Шанье понадобилось несколько секунд, чтобы опомниться.
– Потому, что я даже предположить не могла, что кто-то может перепутать гиацинт с розой, а космею с ромашкой, – прошипела девушка, делая решительный шаг вперед, копируя манеру Белого Жнеца.
Но тот, в отличие от Шаньи, на провокацию не повелся и с места не сдвинулся. Положение стало неловким вдвойне. Теперь Вир, уже забывший, что вывело его из себя, не без интереса разглядывал растерянное лицо Колючки, находящееся в непосредственной близости от его лица. Пушистые, красиво изогнутые брови, лисьи глаза цвета ртути, острый нос с горбинкой, чуть потрескавшиеся губы.
– Первая справа, – быстро сказала девушка, замерев в неудобной позе.
– Что? – не понял Вир, переводя взгляд от ее губ к глазам.
– Дверь, – прорычала Шанья, одновременно выбрасывая вперед руки и ударяя чистой харум ему в солнечное сплетение.
– Так бы сразу и сказала, – простонал Вир, согнувшись от удара в три погибели.
Колючка сделала несколько глубоких вдохов и прошагала мимо Жнеца. Тот с трудом выпрямился и поковылял следом, потирая ушибленную грудь.
Столовая была заставлена кадками и горшками, что бывшего охотника уже ничуть не удивило. Хотя здесь, в отличие от гостиной с васильковым диваном, свободного