С усилием сажусь прямее. Моя правая рука онемела, словно я отлежал ее во сне, а на телефоне три пропущенных звонка от Джерри Гарднера.
Приходит текстовое сообщение от Джерри: «Слышал, на тебя напали. Ты где, твою мать? Что происходит?» Я сам хотел бы это знать, и я хотел бы знать, кому могу доверять. Долго смотрю на сообщение, затем стираю его. После чего, в целях безопасности, отключаю оба телефона. Это выглядит до глупости мелодраматично, но я не знаю, как мне быть. Раньше мне и в голову не приходило, что кто-то может желать моей смерти. Я имел дело с бандитами, стремившимися раскроить мне голову, и вдоволь наслушался угроз, но с серьезным хладнокровным убийцей мне еще не приходилось сталкиваться. Печка в такси работает на полную, но эта мысль все равно вызывает у меня холодный озноб.
Я смотрю на свое отражение в боковом стекле, которое появляется и исчезает вместе с мелькающими огнями на улице, затем надолго застывает, когда такси движется мимо темноты неосвещенного парка рядом с нашим домом. Я осунулся и выгляжу старше по сравнению с таким, каким себя помню; стал похудевшим, небритым, с запавшими глазами. Над правым глазом появилась новая рана, похожая на красную галочку или поднятую бровь. Левая рука также кровоточит, поэтому я обматываю ее носовым платком.
– Направо или налево? – спрашивает таксист, сбрасывая скорость перед нашей улицей, теперь любезный, после того как он заехал в самый темный уголок Пиннера и остался жив. Я подаюсь вперед и указываю ему дорогу.
Я соскучился по своей жене и гадаю, когда видел ее в последний раз. Кажется, прошло всего несколько часов с тех пор, как я видел ее раздающей тарелки с хлопьями и обменивающейся профессиональными сплетнями с коллегами по работе. Но что произошло с тех пор? Неужели я также потерял восемнадцать месяцев совместных воспоминаний, забот, споров, шуток?
– Какой номер? – Водитель смотрит на меня в зеркало заднего вида.
– Третий фонарь справа, – говорю я.
Он оборачивается и удивленно смотрит на меня.
– Вы здесь с кем-то встречаетесь?
– А вам какое дело?
Водитель пожимает плечами и, остановившись, открывает дверь. Я сую ему в руку деньги и выхожу из машины.
Не обращая внимания на ударивший мне в лицо снег, пытаюсь понять, что вижу. Конец улицы исчез. Цепочка домов закончилась в пятидесяти метрах позади нас. Там, где должна была быть входная дверь нашего дома, – большая стройка, окруженная зеленым дощатым забором с воротами из стальной сетки.
Я слышу, как такси разворачивается у меня за спиной, и кричу, перекрывая шум ветра. Водитель тормозит.
– Что происходит?
Он водружает на нос бабушкины очки со снисходительной уверенностью всех таксистов.
– Это улица, которую вы просили, –