Андрей помалкивал. Уже родные стены не казались крепостью надёжной, где укрыться можно, дух перевести. Никто не скажет, сколько по утрам нас из дому выходит и сколько не возвращается обратно. Человека в древности пожрать мог натуральный зверь; имя современному хищнику ещё следует подыскать.
В какой-то мере, его ночные похождения были связаны и с этим вопросом. До сего случая Андрей считал, что силы нет, способной вскрыть и озвучить его секреты, и, что греха таить, нос чуточку стал задирать, себя к избранникам причислив.
− Давай считать, слов отказа я не расслышал. У нас принято давать сутки на размышление. Я потревожу завтра, в такое же время. − И из колонки полилась пропавшая музыка.
Проигрыватель стоял. Да, но такое не померещится.
Андрей ощупал каждый сантиметр провода, вскрыл левую колонку, − напрасно: как и следовало, посторонних предметов в ней не обнаружил. Восстановил целостность предмета, затем обесточил стереосистему да в задумчивости глубокой прикусил губу. Каким-то образом спецслужбы вышли на него, и спецслужбы ли? − вот что покоя не давало. Поразвелось сверх меры частных фирм, готовых торговать народом.
На дисках задержался взгляд; более чем скромно оформленные обложки не привлекут внимания охочих до безконечного веселья, пожирателей сенсаций-однодневок. Да и без особого настроя Мисина, право, не стоит слушать, оно рождается в экстремальной обстановке разве. Возможно, как сейчас.
Он помассировал виски и смежил очи на несколько минут. Решение пришло по завершении сеанса. Так пилот, стандартную услышав фразу, начинает действовать.
Посмотрим, как вторгнетесь вы завтра в частную жизнь рядового гражданина. Вы, клещевидные проныры.
2
Как ни стремился уловить я растворенья миг, запечатлеть его начало никак не удавалось. Моргнул − и эта грань незримая, за которой всё выглядит иначе, уж пройдена. Гардина только что щекотала нос, ветра дуновения обманчивые запахи доносили с улиц − и вот оно!.. Будто окунулся в пруд − и вынырнул в совершенно незнакомом месте. Обычные трусы на мне и исчезающие кроссовки; я с обувью экспериментировал сегодня: вспомню − на ногах они, упущу картинку − снова босиком. Но на то она и трава, чтобы всякая тварь водилась в ней.
Поодаль, на первых порах расплывчатая слегка, маячила фигура. Стоило адаптироваться зрению, обрадовался я: сам Евгений Васильевич, в своём неизменном брезентовом плаще и шляпе. Мне же никак не удавалось пронести через Грань Иццы хоть что-нибудь из вещей, какие могли бы пригодиться в похожденьях наших.
Он помахал рукою: приветил как поторопил, и я пристроился ему в фарватер. Цвет неба изумрудно-бирюзовый уверенность вселял, и, по всему, облака нас проморгали: они скопились на востоке, у горы со слизанной вершиной, точно мухи над коровьим пирожком. Было прохладно и свежо, роса нас выдавала с головой, да что поделать? Тут как повезёт: коли вражина какая пустится