– Ох, Воинов, похоже, сегодня тебя ждет очередная двойка.
– Марина Дмитриевна, запомните: отличник работает на хорошиста, а их труд покупает двоечник! Дешево! – Наглец подмигнул.
– Когда ты перестанешь паясничать? – прищурилась химичка.
– НИ-КО-ГДА! – Под раскат оглушительного хохота хулиган подлетел к своей парте, схватил сумку и выбежал из класса.
– О боже…
– Да уж, Дима настоящий клоун, но знаешь, он не дурак. Когда-то даже был отличником… Директриса до сих пор надеется, что племянник возьмется за ум, иначе бы давно выгнала его пинком под зад. Только что-то мне подсказывает, что ждет нашего Воина вместо университета осенний призыв…
При виде бесстрашной малой на уроке химии я сразу почувствовал, как повышается моя валентность. Какого черта ее принесло к нам в третьей четверти одиннадцатого класса?! Вздрогнув, я подавился глухим лающим кашлем.
Я согнулся пополам, пытаясь продышаться. Но тщетно – глаза слезились, глотку, словно перетянули металлической проволокой: боялся, что вместе с хрипами выплюну свои легкие. А они мне еще пригодятся.
Чертов бронхит до сих пор давал о себе знать. И сигареты. Или все вместе. Прислонившись спиной к прохладной стене рекреации, еще какое-то время старался привести дыхалку в норму.
Пару недель назад прямо перед Новым годом я свалился с температурой под сорок. Все планы на веселые каникулы коту под хвост, а самое печальное – деньги, которые мне удалось скопить на зимний пуховик, пришлось потратить на лекарства.
Я натянул куртку и вышел из здания школы, хлопнув дверью, но в миг озяб, как только глотнул пронизывающий январский воздух.
Я ненавидел зиму.
Третий год подряд одно и то же – нужно было искать деньги на пуховик и ботинки, а деньжата в нашей семье заканчивались, даже не успев появиться. Этой особой магией транжирства обладали люди с алкогольной зависимостью. Спасибо матери – научила нас с братишкой лет с двенадцати впахивать на двух подработках и обеспечивать свои нужды.
Даже когда денег на полке старого рассохшегося буфета хватало только на крупу и картошку, мы с Богданом не унывали. Руки-ноги есть, голова на месте, проживем как-нибудь. Тогда в нас еще теплилась надежда, что мать перестанет продавать в ломбарде все, что плохо лежит.
Месяц назад она продала мой новый зимний пуховик.
Перепрыгнув ступеньки, я зарулил в курилку, испытывая жизненную необходимость в никотиновой пилюле. Сделав пару коротких затяжек, я вновь согнулся пополам от отвратительного собачьего лая.
Любой доктор, глядя на меня, уже бы застрелился. Однако мой организм привык к методике «клин клином»: жить стало гораздо легче, и настроение, пробившее дно с утра, немного выровнялось.
– Дим, а Дим, как жизнь? – Анька Краева провела кончиками пальцев по моему плечу, игриво отряхивая подол короткой юбки.
– Как жизнь, как